Спустя секунду я уже стояла на коленях, морщась от того, как тонкие стебли даже сквозь ткань впиваются в кожу. Чья-то широкая ладонь прижала мою руку к ковру из сломанных колосьев. Главарь опустился на корточки и поднёс своё лицо к моему так близко, что я чувствовала вонючее дыхание. Но не отстранилась. Моими учителями были люди, по сравнению с которыми этот - лишь жалкая пародия на садиста. В конце концов, он просто недостоин моего страха.
- Так какой палец ты выбираешь, девочка?
Сбоку от краснолицего показался парень с окровавленной ладонью. К моему удивлению, он наблюдал за мной без радости или злорадства. На его лице читался лишь спокойный интерес.
Я перевела взгляд на главаря. Кривая усмешка на обгоревшей физиономии яснее любых слов говорила о том удовольствии, которое он получает от всего происходящего.
- Что, дашь выбрать мне? Умница. Начинаешь понимать, где твоё место, - главарь говорил, чуть растягивая слова. Наслаждаясь каждым моментом. Надо сказать, что в этом я его понимала.
Люди вокруг начали давать советы, каждый из которых коробил моё слишком живое воображение. «Режь большой, чтоб узлы развязать не смогла». «Лучше средний! Готов поспорить, она любит его показывать». «Да руби сразу всё, что мелочиться-то».
Темнокожий парень молчал.
Постепенно на поляне разгорелся целый спор о том, что же мне лучше отрубить. С каждым новым выкриком моя отрешённость становилась все тоньше. На словах о том, как бы смешно я прыгала за лошадью, будь у меня всего одна нога, эта отрешённость иссохла до состояния хрупкой, готовой в любой момент порваться плёнки. Но я продолжала держать голову прямо.
- Заткнитесь все! Сказал палец - значит, палец, - главарь указал рукой куда-то за мою спину. - Поб, мне понравилась твоя идея о среднем.
В то же мгновение загорелые руки растопырили мне пальцы на обеих ладонях. Краснолицый привычным движением потянулся куда-то за пояс (страх внутри заскрёбся на грани паники), но тут ему в голову пришла другая идея. Он наклонился к моим ножнам и резким движением сорвал их с пояса. Неспешно главарь достал посеребрённое оружие. Изящный кинжал в его лапищах казался какой-то игрушкой. Но я знала, насколько остро это тонкое лезвие. Сама точила.
- Значит, пусть будет средний, - мой палец вдруг даже мне показался каким-то нереально белым, когда его обхватили чужие, коричневые от загара и грязи.
Отрешённость лопнула. Чувство реальности ворвалось в разум, наполняя его страхом. Диким страхом. Я внезапно ощутила, как же мне дорог мой палец. Каждый его сантиметр, наполненный нервами и сосудами.
Горячее лезвие коснулось кожи.
Я не выдержала.
- Стой! - вскрик вышел по-жалкому тонким, и я уткнулась взглядом в траву.
Краснолицый слегка надавил, и я почувствовала, как металл вошёл в плоть. Пока неглубоко.
- Почему? - издевательски протянул он.
- Я... - действительно, почему? Мозг лихорадочно пытался соображать. - Я могу всё исправить.
- Что исправить? - краснолицый сильнее надавил на кинжал, и я скривилась от боли. Струйка крови начала бежать по траве.
- Его рану, - кивок в сторону темнокожего. Тот смотрел на разыгрывавшуюся сцену с лёгкой улыбкой на лице, от которой мне хотелось ему врезать, а не его лечить, но особого выбора сейчас не было.
- И как же ты это сделаешь? - главарь неприкрыто играл со мной. Тут хотелось не только врезать, тут хотелось отпинать ботинками с лезвиями в подошвах.
- Быстро и безболезненно. Только прикажи своим обормотам отпустить мои руки.
Главарь с секунду осматривал меня оценивающим взглядом. Внутри словно натянулась тонкая нить, готовая порваться. Наконец этот человек открыл свой рот:
- Обойдёшься.
Он наклонил голову вниз с явным намерением завершить начатое.
Нить оборвалась. Я, прекрасно осознавая бесполезность этого, попыталась освободиться, но меня в ответ лишь сильнее сжали за запястья.
- Вообще-то, я не прочь избавиться от раны, - низкий голос парня заставил краснолицего повернуться к нему. Во мне воспрянула надежда.
- Она и так тебя вылечит, ты только попроси - я ей этот палец начну по кусочкам отрезать.
- И она в итоге сделает из меня какое-нибудь полудохлое чудовище.
- Ну, думаю, она понимает, что тогда я ей руки-ноги нашинкую и буду давать вместо обеда тому обрубку, что останется живым, - главарь посмотрел на меня и мерзко улыбнулся. - Ты же понимаешь?
- Не забывай, что темпларам тоже нужно что-то оставить. Если на ней и пытать будет нечего - боюсь, денег мы получим немного.
Краснолицый замолчал, что-то обдумывая. Невыносимо долгие секунды тянулись одна за другой. Наконец монотонный шелест травы прервал его недовольный голос: