– Нет!
– Как? – Боярин даже попятился и сел с размаху на коник.
– Так, Степан Трофимович, нечего мне у царя твоего делать. Он так думает, а я так! Зла царю я не делаю и дивлюсь только, за что такой гнев на мое убожество!
– Тьфу! – обозлился Троекуров. – Ради Ивашки одумайся!
– А что могут младенцу сделать?
– Ну-ну! Однако и заноза ты, Прокофьевна! Теперь уж на себя пеняй, распрекрасная!
– Челом тебе, боярин! Чего в случае, помяни меня, убогую, в молитвах!
– Помяну, помяну! – пробормотал боярин, уходя от Морозовой, и, тяжко вздыхая, влез на своего коня.
После него был с таким же увещанием князь Урусов, муж ее сестры.
– Эх, сестрица, – говорил он ей, – что тебе? Съездила, поклонилась, а там опять у тебя и келейницы, и юродивые, и весь обиход. Веруй себе по-своему!
– Ах, князь, князь, – с укором сказала ему Морозова, – чему учишь? А? Господа моего обмануть учишь! Разве от Него скроюсь?!
Князь сконфузился и ни с чем вернулся к царю.
Царь сидел в думе. С ним, кроме бояр, сидели патриарх, его духовник, архиереи и настоятель Чудовского монастыря.
Царь выслушал доклад Урусова и гневно нахмурился.
– Тяжело ей бороться со мной, – глухо сказал он, – один кто из нас беспременно одолеет!
Терентий побледнел в страхе.
– Ну-ну! Будем ее из дому изгонять и на суд ваш, пастыри, отдадим. Пусть уж напрямо скажет, како верует?..
– Давно говорили тебе, государь, про это, – вкрадчиво сказал чудовский архимандрит Иоаким, – гордыню ее с корнем вырвать надобно, как сорную траву из злака!
– Так и будет! – решительно сказал царь, вставая. – Не то она только всю Москву мне мутит! Ин быть по сему. Ты, старец, – обратился он к Иоакиму, – и сыск над ней учинишь! К тебе дьяка дам!
Терентий, себя не помня, выскочил из дворца и помчался к Морозовой.
– Берегись, боярыня! Царь на тебя распалился лютым гневом и на тебя людей посылает! Спасайся!
Морозова просияла и словно выросла. Она протянула руки Терентию и братски его поцеловала.
– Весть принес ты мне радостную, голубь мой! Пострадать за Господа – великая честь!
Терентий затрепетал от восторга и умиления, и лицо его сразу оросилось слезами, Морозова спешно пошла по кельям своих инокинь.
– Матушки вы мои, – говорила она им, – время мое пришло. Идите! Может, Господь где вас и сохранит, а меня благословите на дело Божье и помолитесь обо мне, чтобы укрепил меня Господь!
– Сестрица! – вбежала к ней княгиня Урусова. – Час, не более, к тебе с сыском придут!
– Господь с ними! Я готова! – ответила Морозова.
– И я с тобой!
– Благослови тебя Бог, миленькая!
Старицы спешно оставили дом Морозовой, юродивые и нищие разбежались, оставив двери и ворота раскрытыми настежь.
Князь съехал со двора Морозовой, но не мог покинуть ее и остался на улице следить за домом в темноте ночи.
Он знал, что теперь об эту позднюю пору царь с думой сидит в Грановитой палате и заметит его отсутствие, но страх за Морозову, за свою первую любовь, осилил страх вины перед царем, и он оставался за углом дома.
VIII
Во славу Господа!
Долго ждал Терентий. Подошла уже глухая полночь, когда к раскрытым настежь воротам неслышно подъехали пошевни[23] и из них вылезли друг за другом три человека.
Терентий стал всматриваться в их лица и при ясном лунном свете сразу узнал архимандрита Иоакима.
– А этот – дьяк Ларион Иванович, думный дьяк. А этот, – Терентий перегнулся в седле, – этот – дьякон Иосиф. Ишь, сколько их наехало!
Они с шумом пошли во двор, громко сказав слугам:
– Подержите коней!
Их голоса и шаги услышали Морозова с сестрой и задрожали от страха, но через мгновение оправились.
– Сестрица, – сказала княгиня, – помоги нам Господь и ангелы. Совершим метание!
Они совершили семь поклонов, потом бросились в объятия друг друга и крепко поцеловались.
– С нами Христос! – сказала Морозова. – Теперь поляжем, княгиня!
И, задув огонь, они полегли; Морозова в свою постель, а княгиня торопливо скрылась в ближний чуланчик, где до того спала Меланья, и легла на лавку.
Почти тотчас вошли к ним присланные.
– Эй, огня! Кто там есть! – закричал в темных горницах дьяк. Испуганный слуга принес светец, и они вошли в опочивальню боярыни.
Архимандрит прямо подошел к ней.
– Ты боярыня Морозова?
– Я! – не вставая, ответила боярыня.
– Государь до тебя прислал спросить: как крестишься? Встань и ответствуй!
Морозова протянула руку с двуперстным сложением и твердо ответила:
– Так!
– Гм! – ответил несколько смущенный архимандрит. – А были у тебя тут старица Меланья и прочие инокини. Они где? Сказывай без утайки!