Плавилась Марта. Плавился Пересвет. Киприан почувствовал, как потекли по спине струйки пота, и вцепился в поручень балюстрады. Счастье, что Юлиана ушла в лес. Немыслимое счастье.
— Огнем управлять умеешь? — обратилась к нему Пелагея. — Жаль. Но не беда.
Она достала из-за пояса шкатулку, произвела магические действия с облупившимся золоченым ключиком, что болтался у нее на шее, и высыпала на ладонь горсть лунной пыли. Гедеон не впечатлился. Он наконец-то пришел в себя и затрясся, как пудинг на тарелке.
— Сейчас мы все умрём! Спасайтесь, кто может!
Марта попыталась ему втолковать, что никто не умрёт, если будет слушаться Пелагею. Призывала проявить выдержку. Но, похоже, его выдержка была настолько хлипкой, что при всяком удобном случае хлопалась в обморок.
Гедеон словно с катушек слетел. Никого не слышит, мечется, как угорелый. А потом возьми да сбежи в тайную комнату. Споткнулся о порожек (хотя не исключено, что о своё бездыханное самообладание), а дверь захлопнул. Пока в воздухе из лунных пылинок составлялась лестница, Марта трижды ввела секретный код. Замок не открылся.
— Что ж, моя совесть чиста, — заявила она. Умыла руки и последовала за Киприаном, чья черная мантия стелилась по ступеням из сверкающего хрусталя. Кто знает, вдруг у звездной бездны на трубочиста имеются какие-то свои планы? А Марте надо спешить.
Она замыкала строй. Возможно, именно благодаря этому ей удалось осмотреться на чердаке. Через открытый люк пыльную тьму разбавляли отблески шального пожара. А сквозь заросшее паутиной круглое окошко сочился свет с улицы. Достаточное освещение, чтобы как следует всё рассмотреть.
Одеял здесь было видимо-невидимо. Они громоздились друг на друге, как пласты земной коры. Образовывали горы и впадины. Складывались в замысловатые каньоны, пробираться по дну которых мог бы только самый отважный путник. Всем, кто рискнёт задержаться на чердаке больше пяти минут, грозило вечное забытьё.
— Скорее! — поторопила Пелагея. — Возьмитесь за руки. Здесь небезопасно!
Она посадила перед собой кота — невозмутимого, как начальник охраны, — и с надеждой заглянула ему в глаза (не забыв, конечно, схватить за руку Киприана).
Пересвет смял край чёрных одеяний в потной ладони, поплотнее прижав к себе исписанные листы. Ему очень не хотелось потеряться в ином измерении, оставшись без проводника.
А Марта в одной из «впадин» между пластами одеял углядела ларец. Он светился мутно-жёлтым светом и чуть-чуть подпрыгивал, словно ему не терпелось избавиться от своего содержимого.
Сердце замерло от будоражащей догадки.
«Неужели огни?»
Какая-то подушка алчно раззявила пасть и пожрала ее ногу. Но Марта оказалась не робкого десятка: стряхнув подушку, она двинулась к ларцу напролом. Она имела на него полное право, и ничто во вселенной не могло ее удержать.
— Эй, ты куда, дурында?! — хрипло окликнул ее Пересвет. — Умом, что ли, тронулась?…
Остаток фразы — надо полагать, не самый благозвучный — всё равно как отрезало. Пелагею, Киприана и писателя-сквернослова вместе с его сомнительным вдохновением утянуло внутрь кошачьих глаз.
— Мр-р-мяу, — удовлетворенно промурлыкал Обормот. Он никогда не был так доволен. Даже после сытной кормёжки в свой день рождения.
Пожар буйствовал внизу, хрустя досками и ломая укрепления, как спички. Не погнушался он ни вереском, который Пелагея выращивала в горшке, тщательно оберегая от сквозняков. Ни пучками сухого зверобоя, шалфея и мяты. Попробовал на зуб новую сковороду, за милую душу сжевал любимый плед Юлианы и ведьмовскую островерхую шляпу, которой так гордилась Марта.
Но Марте было не до шляп. Светящийся ларец мерцал, приплясывал у нее на руках, и из него лились леденящие кровь шепотки:
«Выпусти нассс… Сссвободы! Сссвободы!»
Прямо какая-то революционная демонстрация в особо мелких масштабах. Кто там внутри? Тараканы-диссиденты? Угнетенные клопы на митинге?
Чушь какая! Блуждающие огни, вот кто! И сейчас Марта станет их законной обладательницей.
Запор на ларце оказался прост до безобразия. Крючок на гвоздике. Нелепо, как деление на ноль. Откинув крючок пальцем, Марта приподняла крышку — и от потрясения выронила ларец.
Из него во все стороны, словно осы из гнезда, стали разлетаться заостренные кверху искрящиеся шары. На чердаке сделалось светло, как днем. Но Марта была уже не рада. Потому как источники этого света принялись агрессивно носиться вокруг. Даром что не жужжали.