Не помню, в каком именно году городские организации стали выделять, в частности и школьным работникам, коллективные земельные участки. Папа и брат Вася участвовали в их обработке, посадке брюквы и посеве овса, а осенью — в уборке. Участки были километрах в 8-10 от Щелкова, так что это было не легкое дело. Отапливалась квартира сначала только «буржуйкой» — щепками, потом торфом. Это было уже комфортабельно. Вечерами папа читал вслух что-либо доступное ребятам, вроде «Отверженных» Гюго. С семьей он был гораздо больше, чем когда-либо. Но, увы, я этим почти не мог пользоваться.
Папе было всего лишь немного за пятьдесят, но по моей молодости мне он казался очень пожилым, и щемящая жалость охватывала меня, когда я думал, что ему не так долго жить. Сам он высказывал уверенность, что проживет до 65 лет, в этом возрасте умерли, дескать, все его дядья — Виноградовы, а он конституцией в них, а не в Несмеяновых. Так и случилось, об этом я скажу позднее.
Но на мирную трудовую жизнь моих родных в Щелкове нашла туча. Школу второй ступени, где заведующим был папа, намечено было преобразовать в торфяной техникум, где папе делать было нечего, с торфом он соприкасался только при топке печей. Папа стал искать возможности работать в Москве, а мама через много лет взялась за учительство. Семья переселилась в другую — «мамину» — школу, в квартиру поскромнее, из двух комнат. Вася остался доучиваться в торфяном техникуме, а Таню устроили и опытно-показательную школу-коммуну в одном из переулков на Остоженке.
Папе надо было одновременно с работой найти и пристанище в Москве. Когда мы жили еще в приюте, там работали очень симпатичные люди: учитель Алексей Иванович Ключарев и его жена — экономка Елизавета Дмитриевна. Впоследствии они поселились в двух комнатах мезонина домика на углу Земляного вала и Воронцова поля, где теперь вырос многоэтажный жилой дом. Они предложили папе одну из двух своих комнат. Вероятно, с 1922 г. там и поселился папа, затем я переехал туда же. В этой комнате мы жили сначала вдвоем, а потом и с Васей, и с Таней до 1924 г., а с 1926 до 1938 г. в ней жил я с женой Ниной Владимировной, а потом и нашими детьми — Олей (родилась в 1930 г.) и Колей (родился в 1932 г.).
Однако до этого прочного поселения на Земляном валу в комнате, которая стала затем моей, мне пришлось менять мои временные пристанища. После того как нужно было освободить общежитие Военно-Педагогической академии, я жил, насколько помню, в течение нескольких месяцев, у третьего брата Виноградова — Николая Петровича и его жены Анны Ивановны в их квартире в Трубниковском переулке.
В это время я был занят в университете органическим практикумом, а именно — синтезом диметилиндиго, о чем я уже писал. Однажды Н.Д. Зелинский спросил, не найдется ли кого из студентов, кто взял бы на себя ночную сторожу в химическом корпусе, так как стал исчезать спирт. Я и Алексей Николаевич Язвицкий с радостью согласились и стали дни и ночи проводить в химическом здании МГУ. Нам был выдан тулуп. Спали мы в библиотечной комнате, где был диван и длинный стол, на который клалась спинка дивана и таким образом получались два ложа. Один укрывался тулупом, другой — чем-то своим. Перед сном, часов в двенадцать, совершали обход всего здания. Среди ночи тот, кто спал под тулупом, делал второй обход. В здании было холодно, и на ночь мы прямо у рожка зажигали газ. Однажды утром, проснувшись, мы увидели, что газ привернут и едва горит. Оказывается, Николай Дмитриевич Зелинский со своей стороны временами делал сторожевые обходы и деликатно наводил порядок и в нашей спальне-библиотеке, не будя сторожей.
Мы теперь работали с утра до двенадцати часов ночи. Питались картошкой и хлебом. С 1921 г. какое-то время студентов подкармливала АРА (американская гуманитарная помощь)[115] в столовой на Никитской улице, выдавая по миске кукурузной каши, залитой какао. Впрочем, мне иногда приходилось уходить несолоно хлебавши, когда АРА выдавала какой-то рыбный взвар, который я не ел.
С переездом папы в Москву и нашим поселением в мезонине на Земляном валу уклад жизни стал приобретать менее богемный характер, но отсутствие мамы, остававшейся в Щелкове, не позволяло этому укладу стать и вполне семейным.
Утром первым поднимался папа и ставил самовар. Я или Вася бежали в лавочку (начинался НЭП) и покупали давно не виданный белый или пеклеванный хлеб[116]. Пили чай, и папа отправлялся преподавать математику на Курсы особого назначения (КОН), для чего, как я уже говорил, ему пришлось на старости лет овладеть начатками дифференциального и интегрального исчисления, что он с успехом и в короткое время и сделал еще в Щелкове, откуда он первое время ездил на эти КОН.
115
Американская администрация помощи (American Relief Administration, ARA) — формально негосударственная организация в США, существовавшая с 1919 до конца 1930-х гг. Снабжала продуктами и медикаментами послевоенную Европу. Наиболее известна оказанием помощи Советской России в ликвидации голода 1921–1923 гг.