Погода хорошая, на горизонте среди облаков стоят тёмно-синие громады гор. Как будто находишься в прошлом – вокруг первозданная природа, здесь совершенно не чувствуются никакие следы современности, да и оборудование железной дороги не менялось, наверное, со времен сдачи БАМа в эксплуатацию.
При попытке попИсать на ходу, на 1302 километре БАМа, мной был трагически потерян подпопник ручной работы с гордой надписью «Автостоп Москва-Байкал-Москва 2000». Я его брал во все походы, и он не раз выручал меня во время сидений на холодных поверхностях.
Но приключения на этом не закончились. На одной из технических остановок, которые случаются вследствие единичности колеи, на мою уютную площадку подсел пьяненький мужичок, представившийся Максимилианом, пока состав стоял, разговорились. Он отсидел восемь лет за убийство – кто-то оскорбил его жену, за что получил много ножевых ранений и умер. Когда он вспоминал это, глаза становились словно стеклянными, и сквозь это стекло светились жутковатые огоньки, на губах начинала блуждать свиреповатая улыбка, а руки, словно вновь держали нож и со всей дури втыкали его в перегородку, защищавшую нас от ветра. Потом он вновь начинал улыбаться добродушно-туповатой щербатой улыбкой. Такая улыбка свойственная многим людям, проведшим некоторое время на зоне. С женой он, кстати давно уже, развёлся, оставив её одну с малолетним сыном. А сам теперь собирается поехать на прииски подзаработать.
Пока ехали, он все сетовал, что я совсем не знаю жизни, что меня тут любая шпана может побить, отнять рюкзак. Когда я спросил, зачем им может понадобиться мой рюкзак, он ответил, что, мол, кто их знает, просто так заберут, и всё. При этом интонация его менялась, прозрачно намекая, что он вполне может оказаться в составе этой шпаны. Признаться, в отдельные моменты становилось очень страшно, поскольку борьба на площадке бешено мчащегося поезда – очень неблагодарное занятие, да и моральные принципы у нас разные. В некоторые моменты я понимал, что в общем-то, жизнь моя висит на волоске, но молитва – великая сила. Волосок выдержал.
Жизнь может быть весьма скучна, а может быть безумно интересна. Вот только, думаю, это мало зависит от того, живешь ли ты в большом городе, или в глухой деревне. Зависит это от того, умеешь ли ты увидеть вокруг себя ту первозданную красоту, что заставляет каждый раз так сжиматься сердце, или просто живёшь, обслуживая своё тело.
Проезжали мы и знаменитый Северомуйский тоннель, который до сих пор остается недостроенным, хотя работы всё ещё идут. Немало людей погибло под завалами для того, чтобы поезда могли ехать спокойно и не преодолевать сначала 4% уклон, а потом «Чертов мост», ехать по которому надо очень медленно, чтобы он не развалился, а внизу огромная пропасть. Жалко, что уже успело стемнеть, а то бы получились замечательные кадры.
В Северомуйске, слава Богу, мой незваный попутчик спрыгнул на ходу и пошёл домой.
Дальше еду один, чему несказанно рад. Правда, холодно, ветрено и темно, пытаюсь спать, получается с трудом. К ночи оказался в Таксимо, дальше электрификация дороги кончается, и вместо электровозов ездят тепловозы.
Я отправился на станцию разведывать обстановку, и сразу же познакомился с молодым пареньком лет восемнадцати-девятнадцати, который работал тут милиционером. Алексею было скучно, как и мне. Он работает недавно, больше для развлечения, чем для заработка, потому что жена, на 15 лет его старше, в торговле сейчас получает примерно в 20 раз больше… но он почти привык.
Ни за какие коврижки не согласился бы на такую жизнь.
Вокзал, как и все вокзалы на БАМе, очень красивый, большой, туалеты, да простите вы меня за такую подробность, очень чистые и ухоженные. Умываюсь и привожу себя в порядок. Еду здесь можно достать только в кафе недалеко от вокзала, правда оно, несмотря на поздний час, забито гуляющими людьми до отказа. Решил не ждать, потому что очередь была весьма большой, и сходить лучше в диспетчерскую.
Там, как оказалось, про меня уже знают, потому что, внешнее состояние вагонов контролируется с помощью мощного прожектора, установленного перед каждой станцией, просто некому было меня ловить как нарушителя. Диспетчер, симпатичная средних лет женщина, сказала, когда будет следующий состав, и я пошел смотреть на манёвры. Маневровый паровоз подъезжал к составу, и бородатый путеец, больше похожий на цыгана из фильма «Возвращение Будулая», отцеплял очередной вагон. Рывок, и вагон отделялся от своего состава, путеец вместе с ним уезжал до стрелки и вновь возвращался, подцепляя его к другому составу. Эта процедура повторилась раз двадцать, пока мне не надоело смотреть.