А в это время к перрону подошёл поезд до станции Чара. Начальник поезда спит, бегу к проводнику общего вагона, и он меня берёт, узнав о цели и способе путешествования.
Мест полно, набираю кипятку и сажусь пить чай. Мимо очень быстро прошел, а потом, увидев рюкзак, вернулся среднего роста худощавый бородатый человек. Очень культурно, чего я не ожидал уже в этих краях, попросил разрешения зайти в гости, на что я, не мог не дать согласия. Познакомились с Владимиром (он представился Володькой), ему уже пятьдесят два года, раньше ходил под парусом по Байкалу на шестивёсельном яле, мне очень обрадовался, особенно тому, что я еду один на Камчатку и был на Байкале, даже сравнивал меня с Фёдором Конюховым, имя которого, как я убедился впоследствии, известно чуть ли не каждому второму человеку в России, по крайней мере в восточной её части.
Фёдор Филиппович Конюхов (1951 года рождения) – профессиональный путешественник, заслуженный мастер спорта, яхтенный капитан. Участник около 40 уникальных экспедиций различного типа. В их числе восхождение на высочайшие вершины семи материков, одиночное достижение Северного и Южного полюсов, три одиночных кругосветных плавания. Художник, писатель, автор многих прекрасных картин и книг.
Узнав, что я верю в Бога, он обрадовался ещё больше, снял с себя и подарил мне образок Николая Чудотворца, помощника всем путешествующим. А потом мы долго и интересно беседовали. Образок этот, конечно же сохранился до конца путешествия, и до сих пор иногда, когда бывает трудно, выручает меня.
«Я не раз спасался от инфаркта, выходил из запоя, особенно в те времена, когда много пил, выжил после дистрофии на зоне. Когда очень трудно, ты чувствуешь, что тяжело тебе, что нет больше сил терпеть, что вот он, край. Возьми зажги спичку, и воткни. Не бойся эту боль, она быстро пройдет, зато от главной боли отвлечет, и легче сразу станет», – и на моих глазах он зажег спичку, и пока сера разгоралась, сняв повязку, воткнул ее себе в руку. Под повязкой оказалось еще несколько следов от спичек. «Но это помогает лишь на некоторое время. Жить можно только с верой в Бога. Я в Него поверил, когда выживал на зоне, где сидел за убийство.
Но убил я нехорошего человека, с ним совладать по-другому было уже нельзя, много зла он сотворил. Зато на зоне я выдержал до конца, не изменил себе, не примкнул ни к одной «семейке» и не стал «стукачом», хотя начальство сажало много раз в карцер, пропуская по нескольку раз «через матрас». По закону больше трех недельных карцеров назначать за один раз нельзя, поэтому неугодным назначают максимум, потом на одну ночь отпускают в камеру, а затем повторяют процедуру. Так они довели меня сначала до дистрофии, а потом до пеллагры, это болезнь, когда от голода кожа сереет и начинает отслаиваться. Врач в лазарете был очень удивлен, увидев меня после карцеров, потому что по всем законам медицины, человек, потерявший больше тридцати процентов от нормального веса, должен был уже умереть. Но Бог меня спас, я выжил и не сломался. За это меня впоследствии уважали все, даже «воры в законе». И еще больше стали уважать, когда я, выйдя на свободу, не пошёл в криминал, а вернулся к нормальной жизни и стал работать «на государство», несмотря на некоторые предложения».
Как сейчас передо мной стоит этот волевой человек с пронзительным, но одновременно очень добрым, взглядом, черными прямыми волосами и бородой, золотыми зубами, орлиным носом и мягким, с хрипотцой голосом. Извинившись и попрощавшись, он пошёл к своим товарищам, с которыми вместе едет на вахту.
Так за один день я встретил своего злого и своего доброго ангела.
Заснул сразу же, потому что глаза сами слипались.
День восемнадцатый. 17.07
Проснулся, когда уже рассвело, и был очень рад, вновь увидев Владимира, он сидел напротив, о чем-то задумавшись, стараясь не нарушить мой сон. Почему-то от этого стало очень хорошо и тепло на душе. Жеромкин его фамилия, Жеромой звали на зоне. Я с удовольствием подарил ему свою книжку. Володька очень расчувствовался, оказалось, никто ещё никогда не дарил ему книг.
И снова рассказывал, как ездили на соревнования по гребле, как его кемеровская команда занимала почётные места буквально чудом, не имея ни нормального снаряжения, ни формы, за что их все называли «пиратами».