Л ы у К у о к О а н ь. А, не цепляйся ты, Тхань, к словам. Долго, однако, ты нынче мои шляпы продавала.
Д о Т х и Т х а н ь. Кому нужны твои шляпы? Если бы не один хороший господин, я и теперь сидела бы с твоими шляпами на базаре.
Л ы у К у о к О а н ь. Сестриц, однако, навестила?
Д о Т х и Т х а н ь. Навестила, неблагодарный. Я у них целую неделю не была.
Л ы у К у о к О а н ь. Так бы и сказала, а то — шляпы плету не те!.. (Пауза.) Ну, а что нового там, на базаре, слышала?
Д о Т х и Т х а н ь (ворчит). Нового, нового… Что там может быть нового? В порт опять пришел пароход с американскими солдатами. А ночью, говорят, под конвоем провели в тюрьму семерых партизан. Чем песни распевать, пошел бы лучше Хиен встретил.
Л ы у К у о к О а н ь. Она так рано не возвращается.
Д о Т х и Т х а н ь. Невелика беда, мог бы и подождать возле бара.
Л ы у К у о к О а н ь. Придет, куда она денется.
Д о Т х и Т х а н ь. Опять он свое. Ну и упрямый же ты у меня! Упрямее буйвола! Ты что, не знаешь, что творится в городе? В Сайгоне теперь не то что ночью, днем стало страшно ходить. Вчера, говорят, солдаты драку учинили в самом центре города. Одному господину голову пробили.
Л ы у К у о к О а н ь. Не солдаты, а бандиты!
Д о Т х и Т х а н ь. Я про то и говорю. Ты вот распеваешь песенки, а сам того не знаешь, что со мной теперь все женщины на нашей улице перестали здороваться. А все после того, как Хиен пошла работать в бар, обслуживать господ летчиков да офицеров разных.
Л ы у К у о к О а н ь (мрачно). Невелика беда, Тхань. Их это меньше всего касается. (Вдруг вспылив.) Может быть, эти женщины мою семью к себе на иждивение возьмут? Может, по их разумению, я должен теперь с сумой по́ миру отправиться? Меня нечего укорять! Хиен честным трудом зарабатывает кусок хлеба.
Долгая пауза.
К тому же не я ее в бар устроил.
Д о Т х и Т х а н ь. А кто, разреши тебя спросить, ее туда устроил?
Л ы у К у о к О а н ь. У нее без нас дружков хватает.
Д о Т х и Т х а н ь. Не понимаю, и чего мы ее замуж не выдали? (Ласково.) Оань, а что, если нам ее к дядюшке в Тай-Нинь отправить, а?
Л ы у К у о к О а н ь. Так она нас и послушалась!
Д о Т х и Т х а н ь. А ты поговори с ней. Ты отец, тебя Хиен послушает.
Л ы у К у о к О а н ь. Можешь не просить! Ни о чем я с ней говорить не буду и тебе не советую!
Д о Т х и Т х а н ь (плачет). Нет у тебя сердца, Оань. Она же твоя дочь!
Л ы у К у о к О а н ь (сердито). Ты что? Не знаешь ее характер?
Д о Т х и Т х а н ь. О всемогущий Будда! (Молится, причитая.) Чтобы ни тем, кто по нашей земле ходят, ни тем, кто их послал сюда, ни дня покоя не было!
Входит Ч а н И е н Л и.
Ч а н И е н Л и. Я на огонек к вам, господин Оань, Добрый вечер, госпожа Тхань!
Л ы у К у о к О а н ь (недружелюбно). Добрый, добрый.
Д о Т х и Т х а н ь. С чего это, Ли, ты меня госпожой называешь?
Ч а н И е н Л и. А как же? У нас на машинах по городу разъезжают только господа богатые.
Л ы у К у о к О а н ь. Чего ты мелешь? Кто разъезжает? На каких машинах?
Ч а н И е н Л и. А как же, ваша дочь Хиен! Ей сегодня многие завидуют!
Л ы у К у о к О а н ь. Никаких машин у нас нет, и ты это хорошо знаешь. За такие слова у лжецов в старину язык вырывали.
Ч а н И е н Л и. Ай-ай, зачем же так близко к сердцу принимать, если все это ложь?
Л ы у К у о к О а н ь. А затем, что глупости говоришь. Когда ты молчишь, тебя можно и за умную принять.
Д о Т х и Т х а н ь. Хиен на работе, она не скоро придет, Ли.
Ч а н И е н Л и. Я ее видела. Она сказала, чтобы я теперь пришла.
Л ы у К у о к О а н ь. Ну, если сказала, тогда подожди, придет.
Ч а н И е н Л и. У меня к ней дело важное. Я ей что-то должна сказать.
Д о Т х и Т х а н ь. Ты вот, Ли, завидуешь, а чему — не знаешь… Хиен так устает на работе… Сама не рада, что пошла в этот бар…
Ч а н И е н Л и. Это не я завидую. Люди так говорят. Предложи мне такое доходное место, я ни минуты не стала бы раздумывать!
Шум подъехавшего автомобиля.
О, это Хиен!
Входит Х и е н, следом за ней — лейтенант Ф р э н к Д и н г т о н.
Х и е н (весело, звонко). Заходите, заходите, господин лейтенант!
Ф р э н к. Добрый вечер!