Е в л а м п и й. Мать, а кто такой Чегодаев? У меня такое впечатление, что я словно где-то слышал эту фамилию.
М а т ь. Так то ж ее командир полка. А Поярков был комиссаром полка. Он и теперь нам пишет. Как праздник какой, так обязательно пришлет поздравление. Нам ведь теперь частенько шлют письма ее однополчане.
Е в л а м п и й. Ее однополчан, значит, известили?
М а т ь. Ты об открытии памятника? Как же, послали приглашение. У нас этим делом районное начальство занимается. А вот приедет ли кто — толком никто не знает. Жизнь-то нынче суматошная, каждому до себя…
Е в л а м п и й. Да!.. Жаль Катерину.
М а т ь. Не было того дня, чтобы не вспоминала ее. Все ждала ее. Вот, думаю, вернется Катенька, моя зорька ясная, выйдет замуж, и я буду ее внучат растить да радоваться…
Е в л а м п и й. Мать, а каким образом она погибла? Вам писали ее сослуживцы?
М а т ь. А как же, писали. Их часть попала в окружение в Восточной Пруссии. Когда стало совсем худо, командир полка приказал переправить Боевое знамя в штаб армии. Но люди, которые пошли со знаменем, погибли. Когда Катя узнала, что они погибли, она вызвалась сама доставить знамя. Но тоже была убита. Ее нашли только через месяц в озере. И знамя нашли. Оно при ней было, под гимнастеркой. (Плачет.)
Е в л а м п и й (обнимает мать). Не надо, мать!..
М а т ь. Веришь, сынок, до сих пор не верится, что нет нашей Катюши. Похоронную получили — не поверила. А потом письма стала получать от ее однополчан, и так хорошо писали про Катеньку, про ее службу, про то, как она Боевое красное знамя полка спасла, читала я их и плакала. А потом нам Указ Президиума Верховного Совета из Москвы прислали, где говорится, что она за спасение знамени удостоена звания Героя Советского Союза. А совсем недавно ее вещички прислали. Пришлось поверить, сынок. Хотя я и теперь все еще ее жду. Жду, а чего — сама не знаю. Особенно тяжко стало, когда начали с фронта возвращаться. Смотришь иной раз в окно — идут по улице веселые, счастливые, при орденах, и думаешь: вот так и наша Катя теперь бы… Мы ведь заодно и тебя похоронили. Ты только не обижайся — мы ведь за всю войну от тебя ни одной весточки не получили. Всякие мысли лезли в голову.
Е в л а м п и й. Я тоже ничего не знал о вас.
М а т ь. Ну, слава богу, хоть ты вернулся здоровым-невредимым. Тебе чего на завтрак приготовить — яичницу с салом или петушка забить, а?
Е в л а м п и й. Ничего не надо, мать! Отвари чугунок картошки — и дело с концом.
М а т ь. Чугунок картошки? А ну тебя, Евлампий, скажешь тоже! Мы хоть и не шибко богато живем, а сына приветить найдем чем. Вот смотрю я на тебя и своим глазам не верю. Живой! Знаешь, сынок, про тебя тут такой слух пустили, что страшно подумать.
Е в л а м п и й. Это какой же?
М а т ь. Вспоминать негоже! От зависти, видать, болтали.
Е в л а м п и й. Чего болтали-то?..
М а т ь. А то, что ты якобы у немцев служил.
Е в л а м п и й. Ну, и вы поверили?
М а т ь. Что ты, Евлампий! Не могли мы поверить. Слух он есть слух.
Е в л а м п и й. А что с Митяем?
М а т ь. В сорок пятом в армию взяли. Год послужил и вернулся.
Е в л а м п и й. Он приезжал к вам?
М а т ь. Один раз был с женой и сыном. Он в Колпине мастером на заводе работает. Хорошо живет! Жена врач! Ну что ж, пойду-ка я что-нибудь приготовлю. (Уходит.)
Е в л а м п и й (закуривает). Значит, мать ничего не знает…
Входит отец, Т и м о ф е й И в а н о в и ч.
Б а ж е н о в. Ну что, Евлампий, вскочил чуть свет?
Е в л а м п и й. Зимой, отец, одни медведи спят.
Б а ж е н о в (гасит лампу). Ты мне сказки не рассказывай.
Е в л а м п и й. Отец, а ведь ты тоже сегодня не спал?
Б а ж е н о в. Я на сон не жалуюсь. Только вот, когда ненастье, поясницу малость ломит…
Е в л а м п и й. А по правде?
Б а ж е н о в. По правде?.. Ты куда теперь подашься? Здесь с нами останешься или умчишься куда-нибудь?
Е в л а м п и й. Не думал еще, отец.
Б а ж е н о в. Не торопись! Поживи, осмотрись, а потом решишь, как поступить.
Е в л а м п и й. Спасибо, батя!
Б а ж е н о в. Ну что ж, пойду в сельмаг схожу…
Е в л а м п и й. Может, вместе сходим?
Б а ж е н о в. Нет, нет, я сам. Ты лучше того, колючки свои скоси. Бритва в горнице на комоде. (Уходит.)
Е в л а м п и й (проводит рукой по бороде). Да!.. Щетинка! Любой поросенок позавидует.
Из комнаты Лизы послышалась песня: