П л а т о н о в. Вы что ж, и писем не писали родным?
Р я б у х а. Не до родных было. С утра допоздна занятия.
А г а ф о н о в. Так, в какой же роте вы у нас служите?
Р я б у х а. Я? Это, кажись, в третьей роте, в первом взводе.
А г а ф о н о в. Кто командир отделения?
Р я б у х а. Убит он.
А г а ф о н о в. А командир взвода?
Р я б у х а. Вчера по вечеру ушел в госпиталь.
А г а ф о н о в. Ну, а командира роты знаете?
Р я б у х а. Как же, такой рыженький, молоденький.
А г а ф о н о в. Фамилия, звание?
Р я б у х а. Фамилия? Это, дай бог памяти…
А г а ф о н о в. Ну, я жду!
П л а т о н о в. Запамятовал, малость?
Р я б у х а. Точно так!
А г а ф о н о в. Так, с каким же заданием вас немцы к нам направили?
Р я б у х а. Вы шутите, товарищ капитан?
А г а ф о н о в. Нет, не шучу.
Р я б у х а. Что вы, товарищ капитан! Меня никто к вам не направлял.
А г а ф о н о в. Мы перед боем ни одного солдата не получили.
К о п о р о в. Да врет он, товарищ капитан! Я сейчас командира роты вызову.
Р я б у х а. Эх вы, товарищ старшина!..
К о п о р о в. Тоже мне «товарищ» нашелся!
А г а ф о н о в. Повторяю, кто, когда, с каким заданием командировал вас?
Р я б у х а. Меня никто не командировал. Вот те крест. (Крестится.)
П л а т о н о в. Вы знаете, Рябуха, что бывает за измену родине?
Р я б у х а. Знаю — вышка. Но я не изменял родине.
А г а ф о н о в. Ну как, комиссар, в штаб полка отправим или здесь?..
П л а т о н о в. У нас, комбат, каждый солдат на счету, да и персона не такая уж важная.
А г а ф о н о в. Уведите, старшина Копоров!
К о п о р о в. Понял, товарищ комбат! А ну, субчик, пошли!
Р я б у х а. Куда?..
К о п о р о в. На выход!
Рябуха потрясен. Он смотрит то на командира Агафонова, то на комиссара.
Р я б у х а. Вы что-то придумали? Нет! Я с ним никуда не пойду. Я ничего плохого не совершал.
К о п о р о в (толкает прикладом). Да иди же ты!
Р я б у х а. Не виноват я. Братцы, за что же? (Падает на колени.) Скажу! Все скажу! Ничего не скрою. Я попал в плен к немцам под Вязьмой, еще в сорок первом. Это они меня послали. Вчера приказ они получили. Поутру начнется наступление. Все скажу, только пощадите.
А г а ф о н о в. Не верим мы тебе, Рябуха.
Р я б у х а. Вот те крест. (Крестится.) Вы у них что кость в горле. Рябуха только правду говорит!
П л а т о н о в. А чего же ты нам голову морочил?
Р я б у х а. Я искуплю свою вину. Дети у меня, товарищи командиры, еще совсем маленькие.
П л а т о н о в. И мать, наверное, есть?
Р я б у х а. Есть, совсем старенькая! Виноват я перед вами. Любое задание выполню. Вот те крест! (Крестится.)
К о п о р о в. Слушай, Рябуха, хватит тебе ползать! Сам пошел к ним на службу, а теперь просишь пощады.
Р я б у х а. Не по своей я воле… Я ради детишек!..
А г а ф о н о в. Ну да, у него дети, а у нас, выходит, их нет!.. Уведите, старшина!
К о п о р о в. А ну, подымайся, гусь лапчатый.
Р я б у х а. Значит, не верите? Не прощаете?.. Вот те крест, свой я!
К о п о р о в. Пошли, «свой». Я тебе все-все сейчас объясню!
Р я б у х а. Товарищи, братцы, что же это? Все кончено?!
Старшина Копоров и Рябуха уходят.
К а н д а к о в а. «Свой»! Это же надо!
А г а ф о н о в. Как думаешь, комиссар, правду он сказал относительно наступления?
П л а т о н о в. Не верю, комбат, я ему!
А г а ф о н о в. Да, но какой ему смысл говорить нам неправду?
П л а т о н о в. Жизнь себе вымаливал.
С улицы донесся шум голосов.
А г а ф о н о в. Что там за шум?
П л а т о н о в. Видимо, солдаты знакомятся с немецким холуем.
К а н д а к о в а. Я сейчас узнаю.
Кандакова выбегает.
П л а т о н о в. Эти «свои», комбат, мне мокриц напоминают. У них одна философия — как бы в войну свою шкуру спасти.
А г а ф о н о в. Да, а настоящие люди, такие, как твоя Томка, гибнут и ничего в награду не требуют. Понимаешь, комиссар, как-то не укладывается у меня в голове, что ее нет в живых.
В землянке появляется К а н д а к о в а.
К а н д а к о в а. Товарищи, немцы идут! Столько ракет, что ужас один!.. На кладбище — как днем!
П л а т о н о в. Значит, быть бою!
А г а ф о н о в. Комиссар, я хотел бы, чтобы ты остался здесь.