Он обращался к Трой, но ответил Натуш, шедший следом за ней.
– Наверное, не столько представление, сколько восприятие, – сказал он. – Помню, как-то я гулял в лесу и заметил на полянке поразительно яркую алую точку и тут же решил, что это некая зловещая плесень, отравляющая исподтишка всю нашу землю и воздух. Потом я подошел поближе и увидел, что это консервная банка с красной этикеткой. Разве из-за моего открытия она стала менее красивой?
Он повернулся к Трой.
– На мой взгляд, нет, – ответила она. – Яркий цветовой контраст всегда красив и производит впечатление.
– Не возвращаемся ли мы к старому флорентийцу с шишковатым носом? – поинтересовался Кэли Бард. – Нам остается предположить, что художник приходил в восторг от каждого угря, морщинки и шишки.
– Совершенно правильно, – сказала Трой.
– Значит, если бы сейчас из этой пены выплыло что-нибудь, скажем, мертвая рыба или дохлая кошка, и если бы по цвету и форме они гармонировали с остальным, то, значит, это стоило бы рисовать и оно считалось бы красивым?
Трой кивнула.
Тут в разговор ворвалась мисс Рикерби-Каррик.
– Продолжайте, прошу вас, я буквально ловлю каждое слово. Меня ужасно волнует этот вопрос. Ведь красота везде, во всем! – вскрикивала она, размахивая руками перед очками мистера Лазенби. – «Красота – это Истина. Истина – Красота», – процитировала она. – Вот и все, что нужно знать!
– Очень глубокое замечание, мисс Рикерби-Каррик, – вежливо произнес мистер Хьюсон.
– А я не согласна, – вмешалась его сестра. – Мне за свою жизнь пришлось узнать достаточно истин, в которых не было никакой красоты.
Мистер Поллок, до этого долго молчавший, глубоко вздохнул, и остальные пассажиры, будто заразившись его подавленным настроением, примолкли.
Кто-то, возможно мистер Лазенби, оставил на скамейке утреннюю газету, ту самую, в которой был отчет о выставке и фотография. Трой взяла ее, просмотрела заголовки, но, не найдя ничего интересного, перевернула страницу и…
ЧЕЛОВЕК НАЙДЕН ЗАДУШЕННЫМ
Вчера в 8 часов вечера в квартире на Кипрус-стрит, в Сохо, найдено тело задушенного мужчины. Полиция, ведущая расследование, полагает, что это торговец картинами К. Дж. З. Андропулос.
Список пассажиров все еще лежал на столе. Трой взглянула на имя, которое Кэли Бард вычеркнул, вставив вместо него ее собственное, и так резко встала с места, что кое-кто из ее попутчиков удивленно поднял на нее глаза. Как бы невзначай она уронила газету на скамейку и спустилась к себе в каюту. Поразмыслив, она решила, что если никто не прочитал заметки, то ей лучше помалкивать об ужасной новости. Потом она подумала, что будет еще лучше вовсе избавиться от газеты, прежде чем ее фотография попадется на глаза пассажирам. Она представила себе, как мисс Рикерби-Каррик встретит ее возгласом: «Подумать только, о вас обоих написали в газете, и о вас, и о том бедняге, что должен был ехать в вашей каюте», – быстро отыскала свой альбом для эскизов и вернулась в салон. Газета исчезла.
Минуту или две Трой побыла в салоне, стараясь собраться с мыслями. Ее попутчики все еще пили чай и не казались встревоженными. Она поднялась на палубу. У штурвала стоял шкипер.
– Все в порядке, миссис Аллейн? – спросил он.
– Да, спасибо, все хорошо, – сказала Трой и пододвинула себе стул.
Пена уже почти исчезла из виду. «Зодиак» плыл по чистой воде мимо низких берегов и редких группок деревьев.
Трой начала рисовать знаки зодиака, располагая их по окружности. Стихотворение миссис Тритуэй можно будет поместить в центре, а позднее она кое-где раскрасит рисунок.
Из салона вдруг донеслись голоса, там громко заговорили. Через некоторое время на ее руку упала тень. Это снова был Кэли Бард. Трой не подняла головы. Кэли Бард отошел и стал к ней спиной, облокотившись о гакаборт.
– Боюсь, – сказал он, – что ваше инкогнито раскрыто. Мистер Лазенби увидел фотографию в утренней газете. Я бы, конечно, вас не выдал.
– Верю.
– Должен сообщить вам, что Рикерби-Каррик в восторге.
– Вот черт!
– А Хьюсоны приятно удивлены. Они читали о вас в журнале «Лайф», поэтому знают, что вы знаменитость. Их одно только удивляет, как это они вас сразу не узнали.
– Действительно.
– И Поллок, как ни странно, о вас наслышан. А преподобный Лазенби утверждает, что в Австралии вас считают равной Драйсдейлу и Добеллу.
– Очень мило с его стороны.
– Во всем этом для вас есть одно преимущество: теперь вы можете спокойно заниматься своим делом, не опасаясь, что все будут охать и сопеть вам в затылок.