– Ты видел глаза бармена, когда ты спустил воду? – вяло спросил я.
– Ага. Такое впечатление, что ему хотелось поскорее разобрать унитаз, – кивнул Макс.
– Не, я хорошо смыл. Разбирать придется всю городскую канализацию.
– И все же, есть в этом что-то. – Макс вздохнул. – Не каждый день спускаешь в унитаз что-то стоимостью миллион галактических кредитов.
– Не сыпь мне соль на рану!
– Скорее уж перец…
* * *Утром чудовищно болела голова. Крах очередной операции мы сочли достойным поводом для грандиозной пьянки. По всей видимости, алкоголь на этой дерьмовой планете делать тоже не умели – иначе откуда такое мощное похмелье? А тут еще какой-то идиот настойчиво, хотя и деликатно, стучится в дверь номера.
Я увидел, что Макс тоже проснулся.
– Открыть? – сиплым голосом спросил я.
– Угу. Открой и убей, – посоветовал Макс.
Идея показалась мне дельной. Встав с дивана, я с удовлетворением убедился, что мне, по крайней мере, не придется тратить время на одевание. Убивать кого-либо, будучи облаченным всего лишь в трусы, по-моему, невежливо. Но на мне был костюм из не мнущейся (важное свойство!) ткани, который я вчера, по всей видимости, не счел нужным снимать.
Не спрашивая, кто там, я распахнул дверь. На пороге стоял элегантно одетый мужчина чуть старше среднего возраста. Улыбка сияла немного ярче, чем тщательно начищенные ботинки. Бриллиантовая заколка для галстука, маникюр, запах дорогого парфюма…
– Господин… – он замялся. – Господа Ковальски и Штерн?
– Это все я. – Я кивнул. – А кто ты, о, незнакомец, долбящийся в чужой номер ни свет, ни заря?
Гость рассыпался в извинениях, не слезающая с лица улыбка приняла виноватый оттенок. В череде бесчисленных пардонов проскользнули слова о том, что сейчас час дня. Я посмотрел на часы. Надо же, и правда час…
– Входите, чего уж. – Я сделал шаг в сторону. – Будем считать, что мы рады вас видеть. Меня зовут Кирилл, а этот вот жалкий субъект, кутающийся в одеяло – Макс. Хотелось бы услышать и ваше имя.
– Гувер. Эдуард Гувер. – Он энергично потряс мою руку, двинулся было в сторону кровати, на которой лежал Макс, но на полпути остановился, так как тот отвернулся лицом к стене.
– Простите невежливость моего друга, – сказал я. – Все дело в местной кухне, которая, как выяснилось, плохо подходит для наших желудков. Мы неважно себя чувствуем.
Заметив, что Гувер вновь готов пуститься в многословные извинения, я прервал его, предложив присесть и спросив, что за дело привело к нам человека, с которым мы не имели чести быть ранее знакомы.
– Я представляю корпорацию, производящую кофе и торгующую им. – Гувер устроился на предложенном кресле. – Большую корпорацию, не сочтите за нескромность, крупнейшую на континенте.
Это меня насторожило. Макс под одеялом тоже перестал прикидываться шлангом и навострил уши.
– Вы, насколько я знаю, мои коллеги.
– Откуда у вас эта информация, господин Гувер? – осторожно спросил я.
– От моего племянника, Бартольда. Вы познакомились с ним вчера.
– Макс! – тоскливо протянул я. – Ты вчера знакомился с каким-нибудь Бартольдом?
– Нет, – глухо донеслось из-под одеяла. – Я знакомлюсь только с женщинами, ты же знаешь.
– О, господа, господа, – вежливо рассмеялся Гувер. – Простите меня. Я неловко выразился. Вы, в некотором роде, не знакомились с моим племянником… Бартольд Гувер – это тот офицер таможенной службы, который оформлял ваш пропуск на планету.
Ага… перед моими глазами замаячила та самая банка кофе, которую черт меня дернул презентовать таможеннику. Но кто же знал, что у него такие родственники?
– И… что же, мистер Гувер? – мне просто необходимо было что-то сказать.
– Эдуард, если вас не затруднит. Не люблю ненужных формальностей.
– Конечно, Эдуард. Мы, как вы могли заметить, придерживаемся той же точки зрения.
– Барт попробовал ваш кофе, господа. После чего счел необходимым отнести банку мне.
Я хотел было начать оправдываться, говоря о специфическом вкусе кофе, старинном рецепте, который дано оценить не каждому, но внезапно понял, что это будет неправильно! Мы – бизнесмены, которые привезли сюда образцы кофе с целью наладить его продажу. Мы должны быть твердо уверены в его высочайшем качестве… или, по крайней мере, уверять в этом всех остальных. Играть надо до конца!