- Скорострел, блядь! – злобно прошипел португалец, яростно захлопывая дверь машины и направляясь на место водителя. - Ты мог сказать мне, и я бы купил! Какого хрена нужно было светить физиономией?
- Не будь истеричкой, Криш. Меня никто не видел…
- Да что ты говоришь? – снова прошипел португалец, до белых костяшек сжимая обитый мягкой кожей руль. - В этой деревне напротив провинциального магазинчика припарковался гоночный «Феррари», за рулем которого оказался Криштиану Роналду, скупающий оптом ебучих замороженных курей и апельсины. А рядом в аптеке прохлаждается не кто иной, как Лионель Месси! Вполне нормальная картина, верно? Совпадение! Или бодрая галлюцинация! И что, черт возьми, тебе понадобилось в аптеке? Покупал средство от запора?
- Нет! Перцовый пластырь для твоей задницы! – парировал Лео, устраиваясь поудобнее и бросая косые взгляды на Рона.
- Что ты покупал там, Лео? – опасно спокойно повторил вопрос Криш. - Не заставляй меня откручивать твою бестолковую голову.
Месси пожал плечами:
- Я покупал презервативы. Анальные. И клубничную смазку. Ты ж точно об этом не подумал.
Рон вытаращил глаза и боковым зрением попытался рассмотреть самодовольное лицо Месси. Он что, и правда настолько глуп, или притворяется?
- Ты хочешь сказать, мелкий тупой дебил, что вылез из МОЕЙ машины и пошел покупать анальные презервативы, пока я по соседству затариваюсь пивом?
- Ну да, - улыбнулся Лео, косясь в сторону любовника, - а что такого? Нас же никто не видел.
- Ты такой охуительно тупой, Месси! Нет, ты не просто тупой! Ты совершенно, беспросветно и предсказуемо больной! Что в словах «не высовывайся» тебе было не ясно?
- Все мне было ясно, – спокойно ответил Лео, - и я не высовывался. Я только купил презервативов. Мы же собираемся трахаться?
- Кто тебе вообще это сказал? Я мог бы трахнуть тебя, да. Головой о приборную панель, если бы не боялся, что твой бесполезный череп испортит эксклюзивную вещь.
Криш злился. Он был настолько зол, что буквально подрагивал от желания стукнуть Месси так, чтобы тот выплюнул на пол все свои мелкие зубки. Но его с детства учили не обижать ущербных. Поэтому он лишь сильнее стиснул зубы и покачал головой.
- Если снова какой-то идиот расскажет прессе, что встретил за городом Месси и Роналду с замороженными курями и гондонами наперевес, то ты лично пойдешь объяснять ситуацию Пересу и Росселю.
- Дались тебе эти куры, Ронни! – усмехнулся Лео, пристраивая голову на мягкий подголовник. - И перестань уже орать, как истеричка. Я был осторожен. Меня никто не видел. Купил кондомы в автомате, а не на кассе.
- Идиот!
- Кто бы говорил. Истеришь, как баба.
Криш только открыл рот, чтобы снова обрушить на Месси поток брани, как тот, демонстративно отвернувшись к окну, заявил:
- Я собираюсь поспать. Ты утомил меня, Ронни. От тебя шума больше, чем от Антонеллы в ее самые сложные дни месяца. Поэтому просто веди машину. Разбудишь, когда приедем на место.
Криштиану только заскрипел зубами и, не сдержавшись, отпустил Месси хороший подзатыльник. Но тот, как ни в чем не бывало, потер ушибленное место и с усмешкой проговорил:
- Осталось только разбить пару тарелок и ополовинить мою кредитку. Синдром ПМС во всей красе.
- Как же я тебя ненавижу!
- Как скажешь, милый! – спокойно ответил Месси. - Ты тоже мне страшно дорог.
Дальше в машине установилась благословенная тишина, разбавленная шуршанием шин и тихим сопением Лионеля. Криштиану, вглядываясь в исчезающую под колесами мощной машины дорогу, думал о том, что следующие дни станут для него большим испытанием. И совершенно не ошибся.
Дом Стефана находился в сорока километрах от Мадрида, и парни добрались до него спустя час захватывающей гонки на ярко-красном блестящем «Феррари».
Дом был живописно красив. По-настоящему, уютно и невероятно интимно. Он находился в сосновом лесу на берегу совершенно очаровательного озера. В радиусе нескольких километров не наблюдалось ни одной живой души, и эта изолированность от цивилизации настраивала на романтический лад и навевала легкое настроение.
В таких местах было приятно проводить зимнее время с любимой девушкой, сидя у камина и попивая глинтвейн. Или летом, купаясь в хрустально-чистых водах озера, загорать на деревянном настиле, а вечером слушать шепот цикад, пронзительные голоса пресноводных лягушек и настороженную тишину всегда такого гостеприимного леса.
Но Рон был здесь с Лео. Не с Ириной, не с сыном. А с мелким барселонским ушлепком, который имел неприятную особенность бросать его из огня в полымя. Его меткие, саркастичные замечания били точно в цель. Его странное поведение сбивало с толку. Он одновременно и бесил, и заставлял прислушиваться к себе. Настолько сильных эмоций в Роне не вызывал никто. И это было совершенно не тем, что он хотел чувствовать.
Первые сутки, проведенные вместе, стали для них обоих испытанием. Рон и Лео ссорились, нервничали, делили обязанности по дому, игнорировали друг друга, провоцировали и смеялись. Но, в то же время, присматривались, кружили вокруг, словно примеряясь, пытались навязать свои правила, испытывали на выдержку, пытались понять, насколько далеко они зашли, и существует ли вообще путь назад.
Лео был раздражающе, невыразимо спокоен. И только в темных глазах стойко застыл какой-то вопрос, который Рон безуспешно пытался расшифровать.
Шло время.
Но ничего не менялось.
Никто из них так и не решился на тот самый разговор, ради которого все это и затевалось. Лео и Криш словно застыли в ожидании последнего шага, но никто так и не решался переступить черту.
Футболисты много спали, ели, купались в пруду, бродили по замершему лесу, болтая о чем угодно, только не о том, что волновало их обоих. Они готовили, убирали дом, пререкались и занимались сексом. Но тонкая нить ожидания бури с каждым часом натягивалась все туже. Казалось, что одно неосторожное движение заставит ее порваться и выплеснуть в мир всю накопившуюся горечь, все нужные и ненужные слова. Все многочисленные эмоции и страхи.
Поэтому они оба молчали. И лишь в те моменты, когда их тела сливались, а феерические эмоции захлестывали настолько, что почти обрывали связь с реальностью, можно было услышать такие откровенные, полные нужды и завуалированной боли стоны. Те самые, которые можно было бы приравнять к словам. К тем самым словам, которые ни один из них произнести не мог.
Роналду и сам, если честно, не знал, что именно чувствовал к Месси. То, что это были два взаимоисключающих желания, не вызывало сомнений. Два самых страшных, но и самых сильных чувства в этом мире. Любовь и ненависть. Причем настолько мощных, что иногда Рон пугался этих эмоций. Он пытался задавить внутри эти чувства, забыть о них, но в конечном итоге понимал, что все становилось только хуже. Он был не в силах отказаться от Лео. Не мог поставить в этих странных отношениях точку. Он не мог не заниматься с ним сексом, не получалось не думать о нем. Не выходило не чувствовать того, что он чувствовал.
Боль, страх, обреченность, счастье, экстаз и невыразимая, пугающая, ужасная по своей неправильности нежность. Рон ловил себя на мысли, что наблюдает за маленьким аргентинцем, а на губах натягивается глупая, абсурдная в своем счастье улыбка.
Он стал различать весь спектр эмоций, которые излучал Месси. Например, Рон знал, что если Лео прикусывает нижнюю губу, то это означало, что в голове у мелкого идет напряженный мыслительный процесс. Если вдруг он прикрывал глаза и запускал пальцы в волосы, то это говорило о том, что Лео чем-то обеспокоен. А если темно-коричневая радужка глаз темнела, а на светлой коже появлялся румянец, то мысли распущенного барселонца приобретали вполне себе не невинный характер.