Голос совести, шепот любви, рупор страданий.
Судно, которое долго стояло на месте.
Плохо — врозь и невозможно — вместе.
Как невозможно жить лишь одним ожиданьем.
Часть 2. Война
Невеста
Вымаливать жизнь на смерть непохожую.
«Дай кровь Мне свою, вместо тленного золота.
Взойди на Голгофу, умри и воскресни…».
Наш храм — наши души, в которых так тесно.
Среди пустоты, суеты, безразличия,
Но вихрь в душе, как протест обезличенный,
Встает под знамёна погибшего рая.
Спаси наши души, Царица Благая.
Быть может, ещё кто-то молится в келье,
И теплится свечка в церквушке последней
Последнего города, времени, места.
Россия — вся в белом, Россия — невеста.
Среди клеветы, суеты и двуличия.
Но вихрь вокруг, как протест, обезличенный
Встаёт под знамёна погибшего Рая,
Заступись за Россию, Царица благая.
О митингах 2012 года
Как на Поклонной на горе
Поклонялись ФСБ.
Кургинян кричал со сцены
Об «оранжевой чуме»:
«Слушайте, что вам скажу,
Заговор готовят эти,
Ну, оранжевые сети,
Расставляют США.
Ох, чую, попадемся мы туда.
Сам-то я за коммунистов,
Но за Путина порву:
Он страну поднял с коленей,
Без него пойдем ко дну.
Лодку раскачали, суки,
Оранжисты и гадюки
На зарплате у Госдепа,
Не простим мы их за это!!!».
На Болотной отвечали:
«Лодку сами раскачали,
И теперь у вашей крысы
Тошнота, понос, снос крыши.
Только крысы с корабля
Первыми бегут всегда.
Ваша что-то засиделась
Странная какая-то она.
Мы и так ей говорим:
Сколько можно?! Уходи!
А она забилась под сиденье
И грызет свое же отраженье…».
В мире — кризис, евро балансирует
На грани, Африка кипит, горит Иран под нами,
Только в «нашей Раше», как всегда, одни
Митинги да чудаки.
Митингует целая Россия,
Просыпается огромная страна,
Пролетает незаметно время,
Подступает к нам «арабская весна».
Да какая же арабская?!
Вся — наша! Масленица,
Мать ядрёна ваша!
Разве может быть у нас весна арабской?!
Погуляем и простим друг друга, братцы.
Август 2012 года
Лето свободы в России настало,
Кто в автозаках, кто на вокзалах,
Кто-то бунтует, свергая Эпоху:
«Враг — это Путин, где Путин, там плохо.
Видимо, править собрался до тризны,
Рай заменила родная Отчизна…».
«Нет, он наш светоч, наш символ, опора,
Альфа, Омега и Цезарь — наш Вова.
Мы без него словно малые дети,
Пусть правит дальше, он — лучший на свете…».
Лето свободное быстро промчалось,
Спас на Горе, а в России усталость.
Август подкрался тихонько к России,
Не император, а месяц невыносимый —
Всё тонет, пылает, сверкает, горит.
Кто виноват?! Кого будем бить?!
Кто виноват во всех бедах России?!
Путин ли? Август божественный? Мы ли?!
«Мы?! Не виновны, добра лишь хотим
Август во всём виноват, он один…».
Перемены
Мы невидимы, но мы и закрыты,
Не коммунисты и не космополиты,
Не либералы и не демократы,
Мы — Христовы, значит, будем распяты.
Наша свобода — иная, по сути,
Наша свобода — в подвиге Духа,
Мы не равны, но мы братья по вере,
В главном — Любовь, в остальном — перемены.
За диктатурой свободы и братства
Идолы чёрные, идолы рабства.
Они превращают нас в стадо гойев,
А вожаков — в марионеток на троне.
Мы — овцы в стае опасных волков,
Важных и хитрых, как сто мудрецов.
Они специалисты, они профессионалы,
А мы кто?! А кто мы? И сами не знаем.
Отрезаны, вырезаны, поставлены в скобки,
Взяты в кавычки — отправлены в многоточие,
Мы знак препинания для дальних и ближних,
Но в нашей беспомощности зреет шаг к героизму.
Тире вместо веры, как бомжи на вокзале,
Но мы своё слово ещё не сказали.
Русский язык — это наша награда,
Автора нет, а народ всегда рядом.
Каденция, точка, венец мироздания.
Прочтите народ, как вы читаете глянец,
Твиттеры, блоги, контакты, фэйсбуки,
Но живые книги — только в живые руки.
Но как на самом деле вы от живого далеки,
Как земля от солнца, как небо от земли,
Как истинное слово от мёртвого певца,
Как настоящее искусство от простого ремесла.
Ведь и так осталось мало тех, кто ещё способен верить,
Надеяться и ждать, и стучаться в эти двери,
И просить пронести эту чашу мимо.
Но, видимо, жертва, жертва необходима.
Если не умрёшь — никогда не возродишься новым,
И в старые меха не наливают вино молодое,
И чудо никогда не даётся просто,
Но, видимо, чудо — всё, что нам остаётся.