Но она не могла ошибиться. Рядом с Виктором скособочено сидел ещё кто-то, совершенно ей неинтересный. Пришпоренный"Кайман" рванул, жёстко заскакал по пенному следу лидера. Громада моста, подчёркнутого поверху фонарями, заняла всю перспективу. Широко раскинутые белым усы глиссера ещё выделялись на фоне центральной опоры.
И вдруг мотор смолк, зато прилетел сложный звук, как при автомобильной аварии. Татьяна вскрикнула, попыталась добавить газ мотору, который и так выдавал всю возможную скорость. Долгую минуту "Кайман" добирался к месту катастрофы, где безнадёжно разбитый глиссер крутился в водовороте позади центрального быка. Убрав обороты, девушка описала циркуляцию, хаотически осматривая окрестности.
- Витя!!!
Сверху доносился гул автомобилей. Где-то далеко светились навигационные огни одинокого судёнышка. И никого вблизи.
Татьяна зарыдала.
***
Виктор Безруков:
Я не команч, не апач, чтобы бесшумно захватывать врага. Всё случилось спонтанно. Федя спал, когда по пирсу простучали торопливые шаги и обладатель модной причёски "блинчик сверху" распахнул дверь:
- Ключи от "Сан Спорта"!
Это вместо приветствия, чтобы и дебил понял - хозяин заявился. Я подыграл, подал ключи, помог стащить чехол, соприсутствовал при чек-контроле. Потом, когда прокурорёныш завёл моторы, я бесхитростно дал ему в ухо, отчего тот свалился по лестнице в каюту. Там я его обстоятельно спутал по рукам и ногам, завернул в покрывало и поверх увязал простыней.
Плевать, что получился перебор! У меня нет навыка в пленении языков, так что чем больше вязок - тем надёжнее. Хорошо, народ на пристани по раннему времени почти отсутствовал, да и стоянка богатеев - место само по себе не людное. Короче, катер я вывел на реку безукоризненно. А что? Управление интуитивно понятное, и навык вождения - как велосипедный, навсегда.
До потайного места, есть у меня такое - небольшой заливчик после выемки песка - на этом звере я долетел за двадцать минут. Для рыбалки залив не годится, а отдохнуть уединённо - самое то. Там я с парнишкой и поговорил. Точнее, попытался. Наверное, не врачом надо быть, чтобы разговорить человека, который ничего не боится. Пытать я не умею, да и не смогу.
Про столкновение с "Волжанкой" он выслушал спокойно и переложил вину на меня. Дескать, я должен уступать крупному судну. Фотография Кольки на него впечатления тоже не произвела. Плохой из меня психолог, ничего я ему не доказал, ни в чём не убедил. Со злости заставил его выпить водку, два стакана, но он и пьяный не подумал раскаяться. Только стал громче материть меня и угрожать, что вместе с отцом они меня в порошок сотрут. День клонился к вечеру, когда терпение иссякло окончательно:
- Не раскаиваешься? Тогда я утоплю тебя, как ты - моего сына.
Плевать на мнение гуманистов. Жалость и всепрощенчество - это не моё. Щёки под оплеухи пусть попы подставляют. Раз обществу на закон плевать, то наглый щенок ответит за двойное убийство мне, лично! За сына. За сестру. И за прерывание рода Безруковых. Я вслух это и сказал. И сразу успокоился. А ведь волновался, похищая прокурорёныша. Прав народ: "Снявши голову, по волосам не плачут".
Чтобы этот подонок полностью прочувствовал грядущую смерть, пришлось его развязать. Убежать или напасть на меня? Шалишь! Хватило расчётной инъекции тубокурарин-хлорида. Полной расслабухи не наступило, дышать и шевелиться он продолжал, но и только. Та же, обоссанная им несколько раз простыня - на горшок я его не высаживал, много чести - ровно держала парнишку на сиденье. Солнце уже закатывалось, и, чтобы не нарушать, идти пришлось не глиссируя. Уже в сумерках я дал полный ход, сотню, не меньше, завидев мост. Обойдя попутную лодочку, выровнял катер.
Вот это - правильный уход из жизни, по мужски! Не с крыши сигать, а всмятку разбить убийцу и себя. Где-то мелькнула жалость, что не успел компромат на прокурора в дело пустить. Но распускал простыню на вопящем щенке я с чувством полного удовлетворения.
Миг. И пластиковый "Сан Спорт" разбился о прочный бетон.
***
Вот он! Татьяна с трудом затащила тело Виктора в лодку. Спустя несколько минут, пришвартовав "Кайман" к безлюдным мосткам, она выволокла Безрукова, долго шлёпала по щекам, пытаясь привести в чувство. Плача от отчаяния, сообразила вызвать скорую. Диспетчер так долго выспрашивала место, что паника помалу унялась, и Татьяна, наконец, поняла, что натворил Безруков: