— Пожалуйста, отвези меня домой, Чарли, — она пытается говорить уверенно, чтобы ее голос не дрожал.
— Давай, Шарлотта. Пусть они сами разберутся.
— Нет, Митч. Я отвезу ее домой.
— Это смешно! — говорит Кайл. — Сиси, позволь я отвезу тебя домой и не пророню ни слова, ладно? Просто скажи мне, где ты живешь. У нас у всех была сумасшедшая ночь, и нам следует ее завершить, прежде чем мы начнем припираться. Пойдем, — он протягивает ей руку.
— Ох… хорошо! — она взмахивает рукой и проходит мимо него, игнорируя, Кайл качает головой и следует за ней.
— Спокойной ночи, ребята! Было весело! Давайте как-нибудь повторим!
— Заткнись, Митч! — одновременно отвечает Сиси и Кайл, но Сиси оглядывается на меня и пристально смотрит.
— Давай, детка, пойдем, — я сжимаю руку Шарлотты.
— Мне не нравится, как ты разрулил ситуацию! Я не думала, что услышу такой конец! — она убирает свою руку. Решив, что лучше в данный момент промолчать, я открываю дверь и пропускаю ее вперед.
— Почему вы двое вернулись так рано? — спрашивает папа. Папа. Я до сих пор поражен этим, и это хорошее чувство. Удивительно, что несколько месяцев назад, я не знал ни одного из этих людей, а теперь я нахожусь среди них, и как будто был всю свою жизнь. Забавно, как все складывается.
— Видно, сегодня не наш день, — отвечаю я ему.
— Ну тогда, мы поедем домой, если вы ребята не против, — он поднимается и направляется к нам. — Мама не совсем хорошо себя чувствует сегодня, — добавляет он в полголоса.
— Что-нибудь еще произошло? — спрашивает Шарлотта также в полголоса.
— Нет, но я думаю, что пришло время ее обследовать, — он слегка хмурится.
— Что здесь происходит? — мама выходит из гостиной. — Почему вы шепчетесь?
— Мы говорили конечно о тебе, мама, о ком же еще? — Шарлотта улыбается и обнимает ее. — Вы можете поехать домой. Мы не захотели долго задерживаться.
— Вы ушли пораньше не из-за меня, ведь так? Потому что я в порядке, черт побери.
— Нет, мама. Прекрати. Если завтра Бруки скажет мне «черт побери», то да, я скажу, что это из-за тебя, — она целует мать в щеку.
— Ну, тогда, я жду твоего завтрашнего звонка, — хихикает она с глазами, наполненными радостью.
— Мама! — жалобно говорит Шарлотта.
— Может быть и хуже! Потому что я собственница «черт побери», а Сиси собственница того, что она всегда говорит после этого!
Насколько я наслаждаюсь этим разговором Шарлотты с ее родителями, настолько же я задаюсь другим вопросом — долго ли это еще будет продолжаться. Господи, почему они просто не могут попрощаться и уйти? Могу поспорить, что завтра они тоже встретятся с Шарлоттой. О'Брайены слишком медлительные. Я никогда не видел ничего подобного. Они стояли на поле сегодня очень долго, большим семейным кругом О'Брайен, обсуждая обед и Бог знает что еще. Мы не занимались решением вопроса, куда пойдем, потому что и так знали, и что все потом вернемся домой. Это было так странно. Все семьи так поступают? О'Брайены просто стояли своим кругом и обсуждали, то что они хотят предпринять, хотя и так уже знали свой план действий.
— Митч? — Шарлотта выталкивает меня из моих мыслей.
— Да? Ой. Простите. До Свидания, мама. До Свидания, папа. Увидимся завтра? — я обнимаю его.
Папа медлит с ответом.
— Эх, не знаю. Посмотрим, что принесет завтрашний день.
— Джеееееек, — мама раздраженно качает головой.
— Подожди, Шэннон, — он резко ей кивает.
— Позвони мне завтра! — просит отца Шарлотта, смотря на него широко открытыми глазами.
— Будет сделано, — он целует ее в щеку.
Я наблюдаю за Шарлоттой, как она запирает за ними дверь и устанавливает сигнализацию. Она кажется несколько расстроенной. День для нас обоих был слишком долгим и утомительным. Начиная с дискуссии по поводу суррогатного материнства, нежданного возвращения Джоша, рассеянного склероза ее матери и для великого финала полное фиаско в баре. Я даже не успел поговорить с ней о Келли. Не сегодня, однозначно. Не думаю, что кто-то из нас в состоянии пережить еще хотя бы одну дискуссию.
— Хочешь бокал вина, детка? — я беру ее руки в свои и целую ее в голову.
— Нет. Я просто хочу отправиться наверх, натянуть на себя свою самую удобную пижаму, — она наклоняется ко мне и мягко чмокает в губы.
— Невидимую, правда? — ухмыляюсь я, приподнимая бровь.