У Авроры — картавость, у Олимпиады — гетерохромия. При первой встрече Олимпиада была в линзах, которые всегда носила во время занятий физкультурой, остальное время на ее лице громоздились круглые очки с толстыми линзами. Когда Аврора увидела этот образ, она заметила, что левый глаз Олененка серо-голубой, а правый светло-карий, почти чайного оттенка. Цветные линзы насыщенного карего цвета скрывали эту особенность.
Впрочем то лишь сорт внешней дефективности, а присутствовала еще и внутренняя, которая уже не столь очаровательна.
У Авроры — полное отсутствие инициативности, у Олимпиады — неумение любить.
— Нет, не пойми неправильно. Я люблю родителей, старшего брата, племянников, друзей, — будто бы оправдывалась Олимпиада, — но не влюблялась я ни разу в жизни. Наверное, я слишком рациональна для этого чувства. Или все потому, что я как прочитала в восемнадцать лет «Трех товарищей» Ремарка, так и не могу перестать бредить Отто Кестером. Прям наваждение какое-то!
Аврора, уже будучи всерьез и надолго замужней и влюбленной в собственного мужа девушкой, по-доброму посмеивалась над подругой и называла ту «дурочкой». Но именно к этой «дурочке» она приходила в гости, как в библиотеку, где ей всегда посоветуют книгу под настроение или событие.
Сходство № 3: удивительные родители
Аврора так и не смогла понять, что соединило столь разных людей, как ее родители. Она старательно искала, но так и не нашла основание для их в крайней степени иррациональной любви.
Игорь Сергеевич был воплощением четкости и порядка, а Оксана Дмитриевна концентрировала в себе всю энтропию мироздания. Если отец Авроры с легкостью управлял гигантскими морскими судами, то в руках ее матери загибался даже неприхотливый кактус.
Но они невероятно гармонично смотрелись вместе. Как в день знакомства, так и спустя почти тридцать лет семейной жизни. На зависть и удивление окружающим.
С родителями Олимпиады картина была обратная. Она говорила:
— Если мне хоть один человек сможет объяснить, как они вообще решились подойти друг к другу, я буду ратовать за то, чтобы ему дали Нобелевскую премию!
Отец Олененка имел прибалтийские (а именно — латышские) корни, непривлекательно низкий для мужчины рост, светлые волосы, подслеповатые глаза и, как следствие последнего, очки в пол-лица. Ее мать – этническая грузинка, ни разу в жизни не посетившая историческую родину. Она входила в ту когорту грузинок, чья красота останавливала любое движение в радиусе видимости. Олимпиада объясняла: «Грузинские женщины слишком темпераментны, чтобы придерживаться полумер. Они либо очень красивы, либо очень некрасивы. Исключения из этого правила — большая редкость».
Отец Олимпиады проигрывал ее же матери в росте целую голову и терялся в тени ее привлекательности. Он был воплощением спокойствия, а она — взрывоопасности. Вместе они создавали почти комичную картину.
Но обоих объединила страсть к истории. Собственно и познакомились они на первом курсе исторического факультета. И, подобно чете Черновых, провели рука об руку несколько счастливых десятилетий, продолжая это шествие до сих пор назло многочисленным поверхностным насмешкам.
В остальном подруги коллекционировали различия: Аврора была высокой и светленькой, Олимпиада — низкорослой и темноволосой, Аврора изучала географию и туризм, Олимпиада — философию и социологию, Аврора была тихой и незаметной, Олимпиада — шумной и выразительной. Олимпиада старше Авроры на два года и на этом основании в начале знакомства буквально навязывала свое общество излишне скромной с незнакомыми людьми Авроре:
— Ты не осознаешь, как тебе повезло! Это сейчас ты молодая и привлекательная, а вот когда у тебя на лице полезут первые морщины, бедра и живот украсят растяжки, и ты начнешь загоняться по этому поводу, в норму тебя приведет только то, что на мне этих первых признаков старения будет в разы больше!
— Ты утрируешь!
— А ты недооцениваешь важность присутствия в жизни человека, рядом с которым ощущаешь себя моложе, чем есть на самом деле.
Спустя годы их дружбы, рождение дочери у Авроры и трудоустройство на кафедру философии старшим преподавателем у Олимпиады, последняя настаивала, чтобы подруга устроилась на нехитрую работенку, благо, что младшая Маркова уже освоилась в детском саду. Олененок предлагала конкретный вариант — на ее кафедре требовался лаборант. Работа на неполный день, в основном с бумагами и документацией. Но все-таки в среде умных людей (хоть и страшных зануд), к которым всегда осознанно или не очень тянулась Аврора.