Она была бы и рада попробовать выйти на работу, но боязнь незнакомой обстановки, отсутствие маломальского опыта и недовольство Антона изо всех сил тормозили возможное Роркино трудоустройство. После раздраженного тона Олимпиады, разрывавшего телефонную трубку, Аврора за ежевечерним мытьем посуды бросала угрюмый взгляд на прожитые семейные годы.
Аврора всегда мечтала об идеальной семье и прикладывала для ее создания максимум усилий. Незапланировано забеременев на втором курсе и запланировано родив на третьем, она беспрекословно выслушала молодого супруга и по его наставлению бросила университет. «Зачем брать академический отпуск? Образование — это не главное!» Аврора как идеальная жена слушала мужа, соглашалась, родила розовощекую девочку и накрепко засела дома, занявшись ее воспитанием. Убежденная в том, что лучшая инвестиция в здоровье ребенка — это кормление грудью, Аврора не отлучала от себя дочь до двух с половиной лет, она сама научила малышку чтению, элементарному письму и счету, разучивала с ней стихи и песни. И только по достижении четырехлетнего возраста младшую Маркову отдали в детский сад.
После этого Аврора вознамерилась найти работу, однако супруг выдал свое категорическое «нет». А смысл, если он в состоянии обеспечить семью? Как будто единственная функция трудоустройсва — зарабатывание денег. Последнюю фразу Аврора так и не решилась произнести вслух.
Так она стала очередной домохозяйкой. Временами она пыталась себя убедить, что это почетно и важно обеспечивать домашний уют, но не смогла доказать, что лично ей этого достаточно. День похож на день, год — на год. Аврора думала, что в какой-нибудь высокоразвитой Дании или Норвегии женщина с подобными мыслями не погнушалась бы совершить суицид, однако она не кто-то там и должна в очередной раз приготовить сытный ужин.
Пожалуй, оправдывающей сей болотистый образ жизни деталью являлась ее дочь. И дело даже не в той безусловной материнской любви, в которую Аврора никогда не верила, но сумела испытать к маленькой Анечке, а в том, что именно дочь, настолько быстро растущая, была показателем того, что жизнь не застоялась и активно изменяется.
Рождение дочери в судьбе Авроры стало по-настоящему хрестоматийным событием, во-первых, потому что девушка приобрела новый социальный статус — матери, а также познала новую разновидность любви и привязанности, во-вторых, она проявила такую редкую и оттого ценную решительность и твердость. Как только будущие родители узнали о беременности, Аврора заявила, что в имени ребенка, независимо от пола, не должно быть рычащих и шипящих звуков. Когда на свет появилась крошечная девочка, Антон предложил назвать ее Тоней, а точнее Антониной. Молодая супруга не оценила его ироничного самолюбования и заявила, что дочка будет носить имя Анна. Не получив должного удовольствия от редкого имени, Аврора рассудила, что пусть уж дочь носит распространенное, традиционное имя, а выделяться лучше характером и талантом.
Намыливая очередную керамическую тарелку, Аврора вспоминала, как примерно спустя год после свадьбы молодой супруг огорошил и одновременно обрадовал новостью, что завязывает с профессиональным футболом. Это решение не отозвалось бурной дискуссией ни в его семье, ни в клубе. Аврора и родители Антона наконец-то вздохнули с облегчением от мысли, что им больше не придется лицезреть то, как его в буквальном смысле ломают на футбольном поле, как его тело сплошь покрыто гематомами. Очень скоро после знакомства с будущим мужем Аврора усвоила, что здоровье — это физкультура, а профессиональный спорт — это истязание собственного организма, непрекращающаяся боль и травмы. А в некоторых случаях еще и заливание в тело опасных химикатов, в народе именуемых допингом.
В родном для Антона футбольном клубе его решение о завершении карьеры восприняли спокойно, провели для галочки воспитательную беседу, но отпустили на вольные хлеба с легким сердцем, потому как футболист Марков не отличался особым талантом и трудолюбием. Он был необходимым середнячком, которые всегда нужны, но почти лишены перспективы карьерного роста. Поэтому, вероятно, он так и не смог в свои двадцать четыре года прорваться в основной состав команды, а по-прежнему играл за молодежку. Для Антона факт его «среднестатистичности» как футболиста не стал ни новостью, ни поводом для депрессии или даже намека на депрессию.