Выбрать главу

Что такое крах надежд? Это когда темным поздним мартовским вечером во дворе дома с редкими фонарями таинственный провожатый следует за девушкой по пятам в паре шагов позади нее.

Аврора мысленно подготовила себя к худшему, но все-таки прикинула, что ее каблук достаточно тонкий и острый, чтобы причинить болезненный удар сопернику, как тишина улицы, наконец, разрезалась тихим голосом с едва уловимыми смешинками в интонации:

— Девушка, — позвал парень.

— Что? — Авроре думалось, что незаинтересованность в происходящем и спокойствие — лучшая тактика в сложившейся ситуации.

— Мне в двадцать третий дом нужно.

— Рада за вас.

— Вас дальше некому будет провожать. 

Аврора от неожиданности даже развернулась к нему лицом, а этот мерзкий, гадкий, спровоцировавший три микроинфаркта у молодой и здоровой девчушки тип ей криво улыбался.  

Аврора буквально забежала в свой родной, спасительный двадцатый под бархатный смех. 

Что там было немногим ранее про усталость, кроватку и сон? Можете забыть! Точнее кроватка была. И не одна, а с мягкой подушкой, одеялом и простыней, пахнущей стиральным порошком. Только вот сна ни в одном глазу.

Одну минуту девушка костерила своего нежеланного провожатого на чем свет стоит, другую — уже обнималась с подушкой, принимая столь неожиданную заботу, третью — застенчиво краснела при воспоминании взгляда парня, сумевшего выцепить вид ее острых коленок в пространстве между юбкой и высокими сапожками. Потом еще была четвертая минута, пятая, тридцать седьмая, семьдесят восьмая, девяносто седьмая, сто одиннадцатая...

 

Следующим утром Аврора спросонья обнаружила себя крепко и ревностно обнимающей подушку. 

— Проснись и пой, милая дочь! — ураганом в ее комнату ворвалась Оксана Дмитриевна. — Все-таки неправильно мы с отцом тебя назвали… Уж полдень на дворе, а ты все дрыхнешь, зорька моя. 

— Мама, я же не корова! Что еще за Зорька?! 

— Все, все, хорош гундеть. Не пристало быть букой в такой праздник. 

Аврора непонимающе уставилась на мать приоткрытым левым глазом. Правый отказался просыпаться. 

— Да ты по ходу остатки памяти и уважения к календарю выхрапела! 8 Марта на дворе! А это значит что? 

— Что? — подозревая неладное, будила себя и свой правый глаз Аврора. 

— Что нам предстоит веселый день на кухне в окружении кастрюль! Гостей никто не отменял. Тетя Наташа с мужем и дочкой придут. Бабушка с дедом приедут. Так что настала пора кашеварить борщи да куличи во славу доблестного труда Клары Цеткин и Розы Люксембург!

Вот же счастье привалило… Аврору всегда обескураживали неоправданный оптимизм и чрезмерная энергия матери. Как демонстративный холерик смог, размножившись, создать подобное флегматичное нечто, коим Аврора являлась каждое утро? 

— Хрен ли ты опять задрыхла? Давай-давай, отрывай свою задницу от кровати! 

Вот как эта женщина, которая почти каждый вечер «радовала» соседей Шопеном собственного исполнения на стареньком фортепиано, могла выражаться так громко и вульгарно? Авроре доподлинно было известно, что в присутствии дочери Оксана Дмитриевна еще контролирует поток речи (доказательством такой гипотезы послужил однажды подслушанный телефонный разговор с наличием весьма витиеватой обсценной лексики).

 

Праздничный день тянулся излишне долго и мучительно, поэтому сообщение матери о том, что торт своими силами они испечь не успевают и нужно сбегать за ним в магазин, Аврора восприняла на редкость воодушевленно. Оксана Дмитриевна, критически оценивая работу метеорологических служб, выглянула в окно: 

— Мда… Ветер поднялся. А злая мамаша отправила доченьку за пирожками в непогоду. 

— Мама, переиначивание сказок — явно не твое! 

— Поднятие маминой самооценки — явно не твое. Иди уже. 

Джинсы, свитер, утепленные кроссовки и укороченную курточку — на взрослеющее тельце, кошелек — в правую руку, ключи от квартиры — в левую. Все, солдат готов к выполнению миссии!