«ШокоLatte» досрочно прекратила свое существование по вине группы совсем юных парней, еще не окрепших и не способных сказать «стоп», когда товарищ уже дрожащей от ранее выпитого рукой наливает сорокоградусное топливо в рюмку. Ведомые похмельем и природной совестливостью, они явились в полицейский участок с повинной. Выяснилось, что за чрезмерно вольное поведение их не в самой мягкой форме попросили удалиться из близлежащего к кондитерской ночного клуба. Спешно вываливаясь на улицу, они впопыхах оставили в стенах заведения свои куртки и пальто, но обнаружили это спустя пару кварталов и жалобу одного из приятелей: «Че-то зябко». Поскольку алкогольное горючее они уже приговорили, а возвращаться за оставленной верхней одеждой посчитали не комильфо, то единственный способ согреться – развести костер. Благо, курильщики с запасом спичек и зажигалок в компании имелись. Затуманенный алкогольной дымкой мозг повинившегося не сумел вспомнить в деталях, как огонь перекинулся на сухие ветки сливового дерева, спилить которое почему-то никак не решались ответственные за этот вопрос коммнальщики, а затем на здание кондитерской. Остался только итог разгульной пьянки, маячащий в лучшем случае условный срок и стойкое желание отказаться от винно-водочной продукции на веки вечные.
– Да, точно… Прости, – откликнулся Кеша. – Тогда я думаю, тебе стоит слетать домой, увидеть родителей, подругу. В любом случае из Сочи хотя бы на несколько дней лучше куда-нибудь смотаться. Здесь тебя по пятам будет преследовать запах гари. Мы могли бы отправиться в отпуск вместе. Куда тебе хочется?
Ехать в N. – значит, еще больше углубиться в переживания под сожалеющим взглядом матери. Уехать куда-то с Кешей – значит, сорвать ему защиту квалификации, к которой он долго и усердно готовился. Путешествовать с Аней – значит, увезти дочь из недельного лагеря, который обещали посетить спортивные скауты из столицы.
Но и оставаться одной не вариант. Даже минутное одиночество вновь и вновь возвращало ее на трухлявое пепелище.
Как никогда прежде Авроре была нужна подруга. Олимпиада раньше не позволяла себе бросить университет, студентов во время учебного процесса, но Маркова знала – достаточно ей попросить и подруга приедет, прилетит, прибежит, приплывет, пройдет пешком не одну тысячу километров, но окажется рядом.
– Привет, Олененок!
– Здравствуй, лапушка, – Олимпиада смачным всхлипом ответила после первого же гудка.
– Ты… Ты плачешь? Выполняешь норму по слезам за ноябрь?
– ПЕРЕвыполняю… Рорик… Можно я к тебе приеду?
Еще в свою студенческую бытность подруги нередко слышали от общих приятелей и даже преподавателей, что при столь явственных внешних различиях они походили друг на друга, словно родные сестры – настолько крепкой была их связь, настолько высок уровень взаимопонимания и эмпатии. И вот сейчас, когда они не виделись вживую уже почти год, вновь испытали необъяснимую современной науке синхронность мыслей и потребность пообщаться без посредства телефона, компьютера и даже голубиной почты.
– Оль, я сама хотела предложить. Только давай не в Сочи. Устроим себе отпуск на несколько дней! Что скажешь?
– Всеми лапками «за»! У тебя тоже какая-то ерунда с жизнью творится?..
– Думаю, как и у тебя… Но предлагаю устроить исповедальный вечер при личной встрече.
– Согласна.
Подруги единодушно сошлись во мнении, что им не важен город, в котором свершится их долгожданное соединение, поэтому приняли решение вычислить среднюю арифметическую точку на карте между населенным пунктом N. и Сочи. Выбор пал на крошечный городок, скорее даже поселок городского типа, далекий от областных центров и миллионников, в котором поезд останавливается на две минуты. Учитывая, что здание железнодорожного вокзала сплошь было разрезано проявившимися от старости и долгого отсутствия маломальского ремонта трещинами, населенный пункт под условным названием R. не являлся даже подобием транспортной развязки. А поезда в нем останавливались, судя по всему, в дань традиции, которая сложилась еще при советской власти.
К удовольствию подруг, в R. нашлась небольшая гостиница. Аврора прибыла к месту встречи первой и успела в общих чертах оценить все прелести провинциального сервиса. Но ни скрипучие кровати, ни клочьями ободранные обои, ни близость железнодорожной станции и, как следствие, гул проходящих поездов не портили предвкушения встречи. В незнакомом часовом поясе Аврора впервые за последние после пожара дни перестала чувствовать запах пепла. Спасительная провинция!