Когда Авроре торжественно продемонстрировали готовые зал и кухню (едва ли красную ленточку не растянули и не преподнесли инкрустированные стразами ножницы на бархатной подушке), Кеша деловито осматривал результат наемного труда и беспрестанно хмурился, несколько раз прыгал на свежем полу, стучал по стенам и проделывал прочие не понятные Марковой манипуляции. Начальник бригады боязливо подошел именно к нему и с кавказским акцентом, который никак не сочетается с сомнениями и робостью, спросил:
– Претензий нет?
– На первый взгляд нет. Но ваши контакты я сохранил, и в случае обнаружения каких-либо дефектов… Надеюсь, вы поняли?
– Конечно, конечно! Мы пойдем?
– Идите, – флегматично отозвался Кеша.
– Всего доброго! И вам всего доброго, Аврора Игоревна!
Аврора, уже привыкшая к тому, что Кеша не способен прятать в ее присутствии улыбку больше десяти минут, даже когда до предела вымотан работой, поражалась его строгости и непробиваемости.
– Кеша, все в норме? – было не вполне ясно, этот вопрос относится к отремонтированному помещению или эмоциональному состоянию мужчины.
– Конечно! – он, наконец, просиял и легко чмокнул Аврору в макушку. – Смотри, какую тебе красоту навели!
– Я думала, тебе не нравится…
– А я думал, что будь твоя воля, ты бы стены выкрасила в синий.
– Синий цвет не способствует аппетиту, скорее наоборот. Спасибо тебе! Правда! Я и не думала, что ты можешь быть таким суровым.
– Я полон сюрпризов. Неужели ты еще не поняла?
– Поняла, кажется. Но слушай, ты им сказал, что у тебя есть знакомая строительная бригада. А почему мне не говорил? Я бы их наняла, а не искала кого-нибудь на стороне.
– Потому что у меня нет знакомой строительной бригады.
– Но ты же…
– Блефовал! Аврора, я бы сказал, что ты научишься, но, во-первых, я не уверен, что ты сможешь, а, во-вторых, не факт, что тебе это действительно понадобится. Особенно когда есть я! Попадаются такие категории работников, которые не воспринимают контракт. На них ты и попала. Но не существует человека, который бы не воспринял страх и осязаемую угрозу.
– Но я угрожала им неустойкой!
– Ага, ага… Аврора, это же Кавказ! Им угрозы от женщины – это тьфу, пустое тявканье. А мужчину, способного продемонстрировать свое превосходство, они готовы услышать.
– Ты поэтому говорил «моя женщина», «дома разберемся»?
– И поэтому тоже. Зарабатывал авторитет. Может и грубовато получилось, но по сути это правда. К тому же результат отличный. Довольна, наконец? Запускаешь производство?
– Довольна. Спасибо тебе еще раз!
– Должна будешь.
– Всегда.
И процесс пошел. Пекарня быстро обросла постоянными и не очень клиентами, приносила прибыль и вдохновляла Аврору на новые подвиги. Спустя пару месяцев после открытия ей позвонила Ирина Сергеевна с новостью о том, что сумела раздобыть средства для новой кондитерской, на что Аврора, немного смущаясь, ответила:
– Ирина Сергеевна, простите, но поскольку мы расторгли наше трудовое соглашение, я открыла свою пекарню. Она небольшая, но уже успешно функционирует.
– Вот как… Мне, конечно, жаль, что я тебя упустила, но ты уже доросла до самостоятельности. Так что поздравляю! Бедный мой супруг – я сегодня устрою показательную истерику в Женькином стиле и буду причитать: «Как же я без Аврориных булочек?!»
– А вы приезжайте в Сочи! Вместе с Андреем приезжайте. И Женю можете прихватить…
– А зачем нам эта блудная дочь? – нетерпеливо перебила бывшая начальница. – Тем более, ее муж настаивает на втором ребенке. Ей сейчас не до путешествий. А вот я, пожалуй, к тебе загляну. Ты умница, Аврора. И ты это заслужила.
– Спасибо вам большое! Если бы мы тогда не встретились…
– Не люблю условное наклонение, поэтому не продолжай. Как же ты справилась?
И Аврора поведала о тех сумасшедших днях после пожара, о непродолжительном побеге из Сочи, о мужчине, который ее поддержал и оказал финансовую поддержку. Последний пункт особенно заинтересовал Ирину Сергеевну, и она методично проникала в тайны личной жизни бывшей подопечной. По достоинству оценив вклад Иннокентия в создание Аврориной пекарни, Ирина Сергеевна изрекла: