— Коммунисты! Вперёд!
Не все мы были тогда коммунистами. Но поднялись все до единого. Я не почувствовал, как оторвался от земли. Рядом увидел товарищей. Батальон устремился за комиссаром в неудержимую атаку. В ту минуту каждый из нас считал себя коммунистом.
Потом меня ранило. Очнулся в госпитале. Рядом, на койке, лежал комиссар. Он умер, не приходя в сознание. Потом уж мне рассказали, что это он, мой комиссар, на плечах вытащил меня из-под огня. Я вот живу, а он погиб, спасая меня. И в атаку батальон поднял, и у смерти меня отнял…
Теперь на той высоте памятник нашему комиссару. Он был воспитанником академии имени Ленина.
Андрейка вспомнил этот рассказ дедушки так ясно, будто слышал его вчера.
А по Красной площади шли всё новые и новые колонны.
Появились воины, на петличках у которых — жёлтый якорь со звёздочкой. А в якорь вписан круг с контуром дорожной машины. И ещё две стрелки-молнии расходятся в разные стороны.
— Инженерная служба, — пояснил дедушка. — Сапёры… Много лет прошло после войны, а для них она ещё продолжается. Помнишь, Андрейка, мы читали с тобой в «Пионерской правде»?
Ещё бы не помнить! Не прийди тогда вовремя на помощь сапёры, целый посёлок взлетел бы на воздух.
А было так. Купались ребята в пруду. И вдруг один мальчишка нырнул и вытащил со дна какую-то железяку. Стали нырять и другие ребята — вытащили ещё одну ржавую штуковину. Только побольше и потяжелее… Увидел эти трофеи пожилой рыбак. Изменился в лице, вскочил и кричит:
— А ну, разойдись! Быстрее! Бегом!
Ребята ничего не понимают.
— Вы что! — кричит рыбак. — Это же немецкие мины! Скорее в посёлок! Надо сообщить в воинскую часть!
Приехали сапёры. Спустили воду из пруда… А там на дне — целый склад боеприпасов: снаряды и мины. Потом все жители ушли из посёлка. Остались одни сапёры. Два дня они откапывали смертоносный груз и увозили его на машинах с песком подальше от жилья. А потом где-то вдали как грохнуло! Это сапёры навсегда уничтожили подводный смертоносный склад.
На площадь уже вступила другая академия.
Андрейка увидел: идут лётчики. У каждого на петлицах изображён пропеллер. Смотрел Андрейка на лётчиков — и на память само собой приходило всё, что читал о них в книжках, что слышал от дедушки. И о том, как три смелых сокола — Валерий Чкалов, Георгий Байдуков и Александр Беляков — впервые за всю историю авиации совершили беспосадочный перелёт через Северный полюс в Америку. И о том, как отважно сражались наши лётчики с фашистами в годы войны. Когда кончались у них патроны и снаряды, они шли на таран вражеских самолётов. Первый такой подвиг совершил под Москвой комсомолец Виктор Талалихин. Трижды Героями Советского Союза стали лётчики Александр Покрышкин и Иван Кожедуб. Андрейка точно помнил, что Покрышкин сбил 59 самолётов врага, а Кожедуб — 62.
Он знал, что на смену винтовым самолётам военных лет пришли реактивные, сверхзвуковые. Значит, летают краснозвёздные машины, опережая скорость звука. Нет у них больше пропеллеров. Нос острый, как игла, крылья поджаты. А есть и такие, у которых крылья вовсе прячутся, когда скорость становится уж совсем фантастической. Есть самолёты, которые не только летать, но и плавать умеют. Они называются амфибиями.
Всего несколько минут продолжался марш покорителей высоты, но Андрейка вспомнил и про знаменитого лётчика-испытателя Георгия Мосолова, о котором рассказывал вожатый на сборе.
…Лётчик испытывал новую боевую машину. Доводил до предела скорость, стремительно нёсся к земле, а потом снова взмывал в небо. И вдруг реактивный мотор стал непослушным. С огромной высоты неуправляемый самолёт камнем падал на лес. Надо было немедленно катапультироваться. Есть такое устройство в реактивной машине: в случае крайней необходимости нажмёшь рукоятку — и тебя вместе с пилотским креслом катапульта выбросит из самолёта. А потом раскроется парашют — и жизнь лётчика спасена. Но как быть с новой боевой машиной? Сотни людей трудились над ней: конструкторы и инженеры, техники и рабочие. Нет, не имеет право офицер бросать свою машину — такую быстроходную, такую грозную для врагов! Стремительно приближалась земля. Неумолимо отсчитываются секунды на приборной доске. И вот, почти у самой земли, лётчику, наконец, удалось запустить двигатель. Машина вновь стала послушной… И была спасена!
