Мне удалось снять крохотную квартирку в рабочем районе, куда я перевезла свои скромные пожитки, взяв самое нужное. Единственное ценное, что у меня осталось — кулон матери. Его коллекторы забирать не стали, посчитав дешёвкой. Так и было. Основная ценность вещицы была в том, что это был подарок моего отца матери в день моего рождения. А в день своей смерти она надела мне на шею цепочку.
— Запомни милая, — она слабо улыбалась. — Никогда не связывай свою жизнь с тем, кого не любишь сама и с тем, кто не любит тебя. Ты заслуживаешь самого лучшего. Ты родилась в большой любви и должна жить с ней всегда.
Моя мама была такой красивой. Невольно я посмотрела в узкое зеркало у двери, оценивая своё отражение. Невысокая, светловолосая, с узкой талией, аккуратной грудью, подтянутыми ягодицами и стройными ногами — я даже будучи лохматой и бледной — оставалась привлекательной. Вся пошла в мать. У нас голоса даже были похожи. Она прекрасно пела, когда отец брал в руки гитару.
— Ты чего это? Ревёшь? — я стыдливо смахнула набежавшие слёзы, но Жанна Ивановна уже почуяла возможность меня повоспитывать. — Ты это мне прекращай, — она сурово сдвинула брови. — Приведи себя в порядок. Скоро Серж приедет, а ты выглядишь как чучело. Умойся и подкрасься, — она всплеснула руками. — Вот непутёвая, небось и косметики нет с собой. Возьми у меня…
— Нет, — возразила я поспешно. — У меня есть…
Взяв сумочку, немного покачиваясь, я пошла в туалет. Там, в тусклом свете сороковатной лампочки я плескала воду в лицо, пока оно не занемело от холода. Расчесавшись, я собрала волосы в узел и скрепила его деревянными палочками. Кроме блеска, туши и духов я ничем не пользовалась, считая, что не стоит перегружать лицо ненужными средствами. Подруги всегда с завистью отзывались о фарфоровой коже, унаследованной мною от мамы, и портить её тональными средствами я не стремилась.
Приведя себя в должный вид, я, наконец, вышла из тесной комнатки и с тоской посмотрела на часы.
— Собирайся, — недовольно фыркнула начальница. — Сейчас за тобой Сержик приедет.
— Вы ему позвонили? — стало противно, что моему парню уже сообщили про обморок, наверняка снабдив рассказ душещипательными подробностями.
— Конечно!
— Не стоило, — сдержала я недовольство, стискивая ручку сумочки. Стоило купить новую. Эта истрепалась, и приходилось прижимать её к себе потёртым боком. Стараясь акцентировать внимание на незначительных деталях, я училась контролировать злость. Злилась я часто. Именно сейчас мне хотелось…
— Просто, скажи спасибо, — снисходительный тон был одним из пунктов, который особенно бесил. — Кстати, тебя просили зайти в бухгалтерию и отдел кадров. В отпуск собралась?
Я кивнула и забросила в сумку блокнот, баночку с лекарствами и рабочую флешку. На ней, кроме прочего, я хранила проект по моей будущей специальности. Надежду на возвращение в институт я не оставляла. Вечером можно будет проверить работу на предмет опечаток.
Под окном раздался звук автомобильного клаксона. Я внутренне сжалась. Этот гудок был на авто моего жениха. В отличие от многих, кого я знала, лично у меня манера Сержа, рисоваться наличием эксклюзивных вещей, вызывала глухое раздражение. Порой я и себя считала одной из таковых. Коротко попрощавшись, я прошла по темному коридору, спустилась на первый этаж и заглянула в нужные кабинеты, чтобы получить квиток о зарплате и поставить роспись под одобрением моего отпуска. Всё это время телефон звонил, не переставая. Хорошо, что я поставила его на вибрацию, и в кармане джинсов он лишь щекотал мне ягодицу, не оглашая воздух монотонной трелью.
Серж должен был привыкнуть к тому, что телефон я зачастую просто игнорирую, но подозреваю, что мужчине очень бы хотелось выдрессировать меня, отвечать с первого гудка.
Ну, да. Конечно. Пытаться он мог. Кто ж спорит?
Глава 3
Выйдя наружу, я на миг замерла на крыльце. Подставив лицо солнцу и ветру, наслаждалась минутой истинного счастья, волной омывшего сознание.
Гудок заставил вздрогнуть и, прищурившись, я оценила недовольство на лице Сержа. Он подъехал прямо ко мне и, перегнувшись через пассажирское сиденье, открыл дверцу.
— Я жду тебя, — сообщил он, недовольно хмуря идеальные брови. Каждый раз, когда он так делал, я боролась с желанием спросить, делает ли он коррекцию. Слишком уж идеальными были они для мужского лица. — Почему не берешь трубку?
— Мне тоже тебя не хватало, — примиряюще улыбнувшись, я села на раскалённое сиденье. В салоне было душно. Серж никогда не включал кондиционер.