Но вдруг исчезновения как-то связаны? Я перехожу по ссылке.
Статья с местного новостного сайта. В ней нет ничего такого, чего бы я не знала. Я просто исчезла. В один прекрасный день вышла из дома – из нашего дома неподалеку от Молби, – намереваясь отправиться в гости к подруге, и, по словам моей матери, больше меня не видели.
Открываю следующие пару ссылок, надеясь отыскать что-нибудь еще, но, хотя и нахожу несколько материалов, эта история, судя по всему, очень быстро заглохла. Пробежав глазами пару статей, понимаю, что везде написано плюс-минус одно и то же. Меня видели на дороге с сумкой, я пыталась поймать попутку. Подробностей там негусто – да и понятно, откуда им знать, что меня занесло сначала в Шеффилд, потом в Лондон. А дальше, после всего того, что произошло со мной там, как именно я очутилась без сознания на пляже в Диле? И все-таки я ожидала чего-то большего.
Я перехожу по следующей ссылке. В статье обнаруживается коротенькое интервью с моей матерью. Нет, совершенно не в ее характере, утверждает она, ее малышка никогда бы не сбежала из дома. Она обращается ко мне с призывом выйти на связь. «Что бы ни произошло, мы вместе со всем разберемся». Угу, думаю я. Точно так же, как ты разобралась и с остальным, приняв сторону своего хахаля и заявив, что мое мнение никого не интересует, а если мне что-то не нравится, я могу выметаться из дома.
В сети только одна моя фотография, и она кочует из статьи в статью. Черно-белый школьный снимок, обрезанный под горло. Это радует. Я бегло скольжу по нему взглядом: узнать меня практически невозможно. Та девочка, которой я когда-то была, обладала абсолютно невыразительной внешностью, под ее приметы легко подгоняется кто угодно. Единственное, за что цепляется взгляд, – это щель между передними зубами. Волосы у меня темно-русые, цвета кофе с молоком, аккуратно заправленные за уши, а глаза хоть и живые, но кожа вся в прыщах, лицо одутловатое, подбородок практически отсутствует. Пухленькая, говорили про меня – это если выражались мягко. А такое случалось нечасто.
Быстро закрываю браузер, будто меня вдруг пристыдили. Что я сделала? Почему кто-то считает, что я имею отношение к гибели Дейзи? Правда в том, что я не помню; судя по всему, произошло нечто ужасное, от чего я сбежала аж в Лондон и поклялась никогда не возвращаться, никогда не использовать мое настоящее имя. Но, как ни стараюсь, я не могу этого вспомнить.
Я снова открываю «Гугл» и теперь ищу «Дейзи Уиллис». Выпадают новые статьи, хотя это уже давно дело прошлое, подробностей еще меньше, и вообще во всей истории до сих пор так и не удалось установить ничего определенного. Упоминается предсмертная записка, которая нигде раньше не фигурировала, но больше ничего. Ни слова обо мне – ничто не наводит на мысль, что мы с Дейзи были близки или что мой побег имел какое-то отношение к ее гибели.
И все же кое-что там было, я в этом уверена. Где-то в мозгу всколыхивается смутное воспоминание, готовое, кажется, вот-вот вынырнуть на поверхность, но никак не дающее себя рассмотреть, и, блеснув на свету, вновь ускользает в глубины памяти. Я принимаюсь рыть «Гугл», пытаюсь даже искать по изображениям, а потом вдруг в голове что-то щелкает: мы с Дейзи стоим на лодочном спуске в окружении ребятишек. Кто-то фотографирует.
Я отыскиваю фото на стене над лестницей. Я обратила на него внимание в самый первый вечер, но не придала значения. Моника с компанией, две девочки, стоящие чуть на отшибе, не обращая внимания на камеру. Вид у них заговорщицкий, они явно что-то затевают. Я протягиваю руку и касаюсь холодного стекла, мои пальцы оставляют жирный след. Я наклоняюсь поближе, хотя это лишнее. Теперь мне совершенно очевидно, кто они такие, и я шепотом произношу имена.
Дейзи. Сэди. Дейзи. Я.
Значит, это все-таки правда. Мы общались ближе, чем я думала. Я отворачиваюсь от фотографии и спускаюсь обратно на первый этаж. Мне вспоминаются слова Гэвина: кое-кто считает, будто исчезновение Зои связано с пропажей Дейзи. Она тоже часть головоломки, даже если и сгинула несколько лет спустя. Я совершенно в этом уверена.
Я беру в руки телефон. Он отвечает с третьего гудка.
– Гэвин?
До меня не сразу доходит, что он не узнал мой голос. Настроение падает, но что с того? Чего я ожидала?
– Это Алекс, – говорю я. – Мы позавчера познако…
– А, привет! – не дает он договорить. – Как вы? Все в порядке?
Я пропускаю его вопрос мимо ушей:
– Послушайте, я тут все размышляю о том, что вы сказали. Про Зои Персон и самоубийство Дейзи.