Джил не говорила родителя о своей дружбе с Райзом, безотчетно зная, что те не одобрят этого, как не одобряли их общения учителя в школе. Поэтому, разговоры об её друзьях, Джил пыталась переводить в безопасное русло. Родители, слишком занятые своими делами, не придавали этому значения.
Да, между её родителями происходило что-то странное. Это ощущалось как напряжение перед грозой, сжатым воздухом застывшее в доме. Джил замечала, как, увидев её, родители принимали беспечный и непринужденный вид, словно ничего не происходило. Но оно оставалось напряженной складкой на лбу отца, сосредоточенными жестами матери и неестественно нейтральными темами, словно родителями отводили Джил от камня преткновения.
Состояние надвигающихся перемен витало в воздухе, и Джил уходила из дома всё чаще и как можно дальше, стараясь защитить свой мир. Райз забирал её на крылья своей фантазии и не давал оставаться наедине со своими мыслями. Его рассказы были полны неутомимой энергии и воображения, заставляющего Джил изредка задумываться, что, как только они окончат школу, Райз бросит всё и уйдет навстречу тому, что манило его куда-то вдаль. И она внутренне сжималась, не желая даже думать о том, что он уйдет, оставив её одну. Джил твердо знала, что ничто не заставит её представить себе день, в который в её жизни не будет Райза. Это было самым большим тайным страхом Джил, который жил в глубине неё и порой показывал себя, заставляя её впадать в смятение и отчаяние от ощущения собственного бессилия. Райз был слишком похож на птицу, которая скоро расправит крылья и улетит прочь из её мира в свой, огромный и неведомый всем тем, кто смеялся над ним.
Заканчивалась четверть, приближая Рождество. На улицах лежал снег, хрустящий под ногами твердой корочкой наста. Джил шла мимо светящихся витрин, размышляя о том, что ей дарить близким. Напряжение в доме достигло критической точки, став почти осязаемым, как потрескивание электричества в воздухе. Джил мучилась от того, что не могла понять и хоть как-то изменить происходящее. Она ощущала себя глухой и слепой, оказавшейся где-то посередине между родителями, ведущими свою игру. Это походило на зубную боль, достигающую каждого уголка тела, беспокойную и блуждающую. Будь на то её воля — Джил сбежала бы, куда глаза глядят.
Светящийся рождественский олень подмигивал ей одним из фонариков, и Джил чуть было не кивнула ему, задумавшись. Игрушка снова напомнила ей, что надо подумать о подарках. Джил затормозила у магазина, разглядывая разложенные на витрине корзинки для ниток. Матери такая очень понравится, она любит рукоделие.
По улице проходили люди, спеша по своим делам. Джил неторопливо пошла дальше, сделав себе мысленно заметку завтра же вернуться за корзинкой. Спрятав зябнущие руки в карманы куртки, она брела по дороге, обходя попадавшихся навстречу прохожих. Почти дойдя до поворота к дому, Джил увидела впереди отца, так же, как и она, идущего домой. Она ускорила шаг, догоняя его, и почти поравнялась с отцом. Он разговаривал с кем-то по телефону, и тон его голоса был веселым и беззаботным. Не таким, каким он говорил с матерью:
— Да, дорогая, но мы уже всё решили. Она даст мне развод.
Джил словно засунули головой в сугроб да там и оставили. Она слабо подумала, что ослышалась, но прекрасно знала, что это не так. Значит, всё это время мать знала, что у отца есть другая, а он спокойно болтал с Джил вечерами, зная, что скоро бросит их? Небольшой мир, который она тщательно берегла, ломался как карточный домик, а она металась, стараясь удержать хоть какие-то обломки.
Джил замедлила шаг. Она не хотела и не могла сейчас посмотреть на отца, услышать его добрые слова, обращенные к ней, будто ничего и не было. Не могла она оказаться дома, смотреть на мать и видеть в том странном напряжении, державшем её столько времени, тоже попытку сохранить их мир, стоящий на грани краха. Все, что она хотела — навести порядок в вихре, уносящем её прежнюю жизнь и ставящем точку на странице беззаботности и счастья. В этот момент Джил остро нуждалась в Райзе, как в глотке воздуха, в единственном человеке, которому она могла доверить свои мысли и не ждать предательства. Решительно отвернувшись от дороги к дому, Джил зашагала прочь. Она не была уверенна, что знает — где живет Райз, но думала, что найдет.
Дома становились всё меньше, фонари стояли всё реже, освещая улицу тусклым светом. Джил шагала вперед, оглядываясь и начиная терять прежнюю уверенность. Она не была трусихой, но эта часть улицы не внушала никакого доверия, словно тут всё было лишь видимостью, способной исчезнуть при более близком рассмотрении.
Впереди улица чернела пятном, переходя в пустырь. Джил тревожно оглянулась, пытаясь понять — где может находиться дом Райза. Сейчас мысли о родителях словно немного стихли, уступая место другим. Старый дом в конце улицы — вот и весь адрес. Но тут почти все дома были старыми, один старей другого. Джил еще раз огляделась. Напротив, в мало похожем подобии дома строении раздавались голоса. На секунду ей показалось, что она различает голос Райза, и Джил перешла дорогу, подходя ближе к дому.
Это была самая старая развалина, по всей видимости, старше всех домов на этой улице, ещё хранившая отзвуки прошлого в виде пары колонн, поддерживающих покосившееся крыльцо. Всё остальное обветшало настолько, насколько это возможно, чтобы только чудом оставаться на своем месте и не рухнуть. Джил на секунду ужаснулась, пытаясь представить себе — как же можно тут жить. Её аккуратный маленький дом был королевским дворцом по сравнению с этим.
Хлопнула входная дверь, выпуская кого-то наружу. Джил внезапно пожалела о своем решении придти сюда, но уходить было поздно. От двери отделилась большая фигура, напоминавшая медведя, и хрипло раскашлялась.
— Эй, что тебе тут надо?
Джил чуть не подпрыгнула от раздавшегося вопроса. Голос говорившего резал слух, как звуки, извлекаемые тупой пилой из камня.
— Извините, я ищу Райза Туи, — стараясь быть вежливой, ответила Джил. Теперь она была точно уверенна в том, что он точно не живет в этом доме, но возможно, что этот человек знает, где его искать.
На несколько секунд воцарилось молчание. Затем человек неожиданно захохотал. На хохот это мало походило, поскольку он издавал что-то сродни карканью и взвизгиванию. Джил внезапно неожиданно подумала — а не выдумала ли она Райза? Эта безумная мысль, рожденная такой странной реакцией на её слова, заставила Джил сжать кулаки, чтобы сохранить самообладание. Нет, она же не сумасшедшая. Она несколько лет учится вместе с ним. Слышит, как к нему обращаются учителя, другие дети. Нет, она его не выдумала. И все же, истеричное состояние не отпускало её до тех пор, пока оправившаяся от приступа смеха фигура откашливалась, мотая головой:
— Подумать только, Туи. Райз Туи!
Она снова начала смеяться, но резко остановилась. Открыла дверь и с порога заорала так, что Джил вздрогнула:
— Эй, иди сюда!
Спустя минуту, в дверях показалась высокая фигура, остановившаяся рядом со второй.
— Иди в дом, отец.
Джил почувствовала, как у неё встают волосы дыбом. Надо было бежать, пока не поздно, пока он её не увидел.
— Райз Туи, — визгливо передразнивая, произнес мужчина, — ты смотри, щенок, к тебе пришли. Райз Туи, подумать только! Теперь у подзаборника появились собственные визитеры!
Райз поднял голову, всматриваясь в Джил, стоявшую спиной к последнему тусклому фонарю, который не освещал её лицо, и боявшуюся пошевелиться. Затем, резким движением спустился с крыльца. Джил застыла настолько, что старалась не дышать.
— Что ты тут делаешь? — Голос Райза был полон едва сдерживаемого раздражения. Так он никогда не говорил с ней. Джил раскрыла рот, чтобы ответить, но в этот момент человек на крыльце снова крикнул:
— А люди знают, что ты отца не уважаешь? Прячешь мою выпивку, деньги не даешь! Это ты так мне платишь за то, что я тебя кормлю, пою, крышу над головой даю? За то, что мы тебя с покойницей подобрали и вырастили, ночей не спали, на тебя столько сил тратили? Если я бутылку-то не найду, я тебе снова руки пообломаю!