Прокурор Стоун лежит в больнице, и его состояние вне опасности. Один из директоров корпорации, которая кормит почти всех больших чиновников, находится под стражей и считается опасным преступником. Когда схватываются два таких бульдога, выходит победителем лишь один.
Танилли видел задержанного и решил, что тот и вправду выглядит так, что один его вид внушает желание перейти на другую сторону улицы. Он знал тип таких людей, которые стреляют без промаха в тех, кто переходит им дорогу, или спокойно отправляют армию наемных убийц за их головами. Этот человек в любом случае был опасен. И прямо сейчас его держали в одной из камер, усиленно охраняя, словно тот мог вызвать личный танк, сломать стены и сбежать.
Всё это нехорошо. Даже очень.
Детектив посмотрел на часы. Ещё только одиннадцать часов, а кажется, что он просидел тут уже весь день. На улице стоял удушающий зной, который заставлял асфальт превращаться в мягкую резину, смердящую так, что начинала кружиться голова. Если бы в здании не работали кондиционеры, люди бы просто умирали от жары.
Аноэль впервые оказался в полицейском участке, и тот был похож чем-то на уменьшенную копию улья. Он даже сперва немного растерялся, но затем остановил первого встречного мужчину со значком, и тот объяснил ему — куда и к кому Аноэлю надо обратиться.
И сейчас он, вот уже несколько минут сидел перед немолодым детективом с колючим взглядом темных глаз, которые словно видели его насквозь. Это раздражало. Как и то, что Аноэль с каждой секундой понимал всё яснее, что ему не дадут увидеться с Гаем. Старый осёл считал, что выполняет свою работу, но каждый миг промедления мог стоить ещё больших проблем. Он слишком хорошо знал неуправляемого и не подчиняющегося никому Гая.
— Хорошо, — Аноэль выдавил подобие улыбки и вытащил свой телефон. Нет, всё-таки хорошо, что они имели нужных людей в своем распоряжении.
Понадобилось ровно пару минут, чтобы, после слов того, кто попросил Аноэля передать трубку детективу, тот поднял на него глаза, и стало ясно, что встреча с Гаем все же состоится.
Они шли по коридорам, которые явно охранялись. Аноэль замечал установленные камеры видеонаблюдения, фиксировавшие все передвижения по пространству. Позади них осталось несколько дверей, снабженных решетками и автоматическими замками. И охраной. Аноэля слегка передернуло. Всё это напоминало клетку, а клетка могла свести с ума кого угодно, тем более — такого, как Гай.
Чертов засранец. С каждым шагом Аноэль более ясно понимал, что ему надо сделать всё, что в его силах, чтобы вытащить его отсюда. Гай мог быть занозой и психом, но он оставался тем, с кем они прошли через многое.
— Проходите. У Вас есть десять минут, — детектив произнёс это так, словно ему было не по душе даже звучание этих слов.
Аноэль стоял перед ещё одной дверью, за которой находились камеры. Детектив кивнул полицейскому, более похожему на спецназовца в форме полиции, тот открыл дверь, пропуская Аноэля вовнутрь.
Так мог выглядеть зверинец или виварий. Расчерченный на небольшие квадраты с проходом между ними. Сейчас зарешеченные клетки были пустыми, все, кроме одной.
Время неожиданностей явно не собиралось заканчиваться.
Аноэль оказался перед решеткой, которая стояла между ним и сидящим на низкой лежанке мужчиной, который был похож на того, кого он знал как Гая.
— Боги, — Аноэль непроизвольно ухватился за толстые прутья решетки, понимая, что всё действительно покатилось в пропасть.
— Тебе не стоило приходить.
Он выглядел так, словно его сгибала к земле огромная скала. Гай всегда был высоким, худощавым и молчаливым, но сейчас перед Аноэлем находился изможденный мужчина с разбитой бровью и запавшими глазами. Каждая черта лица стала жестче, скулы заострились и, казалось, что он тяжело болен.
— Что ты несешь, — Аноэль понял, что его охватывает тревога. Он никогда не видел Гая таким, даже когда тот валялся раненным. Всё было как-то неправильно.
— Не надо тебе было сюда приходить, — повторил Гай.
— Я собираюсь вытащить тебя отсюда, — Аноэль нахмурился, заставляя непрошенное беспокойство убраться, — внесу залог, и ты поедешь домой.
— Ты не понимаешь, — Гай покачал головой, поднимая на Аноэля глаза.
Его лицо выглядело так, словно он заглянул в преисподнюю, и та опалила его, оставляя свой след. Его глаза, обычно холодные и внимательные, потухли, лишившись своего огня. Перед Аноэлем словно сидел старик, чья жизнь была ношей, ломающей его. Он не мог смотреть на Гая, ему становилось не по себе от одного его вида.
Гай не может больше тут находиться. Заключение его убивало.
— Брось, старик, — Аноэль заставил себя смотреть на тень прежнего Гая, — тебе нужно сменить место обитания. Здесь же нет никаких удобств!
В ответ тот медленно покачал головой.
Аноэль был готов трясти решетку, чтобы заставить Гая перестать быть таким пугающе усталым и безразличным.
— Ты не сможешь вытащить меня отсюда, — теперь даже его голос звучал так, словно ему было безразлично всё происходящее.
— Но почему? — От неожиданности Аноэль заговорил почти шепотом.
Вместо ответа Гай сухо засмеялся, и его пустой смех раздавался как скрип старого дерева на ветру. Этот звук заставил всё внутри Аноэля сжаться.
Гай никогда не смеялся.
Затем он поднялся и нетвердой походкой направился к решетке, останавливаясь напротив Аноэля. Задрал рукав измятой рубашки, обнажая руку, и Аноэль невольно выдохнул, глядя на чернеющий браслетом синяк вокруг запястья и уходящий вверх по руке след от чего-то, похожего на когти, хлыст или ожог. В любом случае, это была далеко не свежая рана, и её вид говорил о том, что она начинает воспаляться.
Что произошло с ним?
Аноэль пораженно поднял глаза на Гая, а тот повернул руку так, чтобы ему было лучше видно раны. До Аноэля слишком поздно дошел тот факт, что рана не заживала. Это было неправильно потому, что они могли восстанавливаться достаточно быстро.
А тут, не только не заживающая рана, но и инфицированная. И, похоже, что она не одна на его теле.
В голове стало внезапно пусто, Аноэль мог думать лишь о двух вещах — как и почему?
— Они больше не заживают, — Гай повторил то, что он боялся предположить.
— Но почему? — Если бы его челюсть могла отвалиться, она бы уже лежала на полу.
— Это наказание, — перебивая его вопрос, Гай слегка вскинул голову, — ничего не спрашивай. Это касается только меня. Ты не сможешь ничего сделать, просто поверь, что все попытки будут неудачными.
Он говорил настолько спокойно, что в голову Аноэля закралось подозрение.
— Ты знал? Знал, что такое возможно?
— Да, — на секунду это был голос прежнего Гая, — но я сделал свой выбор.
Идиот.
Аноэль бессильно сжал кулаки. Что же он наделал.
— Господин Хедрунг не поможет, — предупреждая его мысли, произнёс Гай.
— Я не могу бросить тебя вот так, — Аноэль лихорадочно обдумывал все варианты, которые могли бы вытащить Гая. Должно же было быть хоть что-то, способное помочь им. Но, если он действительно навлек на себя наказание или проклятье, то тут всё было бессильно. Гай стал уязвимым как человек.
— Что произошло? — наконец выдавил Аноэль. Ему было больно смотреть на Гая, и что-то сжималось в груди, мешая дышать.
Потухшие глаза поднялись снова к нему, и Аноэль понял, что Гай теперь не только имеет израненное тело.
— Я теряю свои мысли и воспоминания. Они ускользают от меня. Кажется, она сломала во мне что-то, — снова тускло сказал Гай.
— Женщина, которую я привез к нам домой? — Вспыхнул Аноэль, закипая от ярости. Гай внезапно протянул руку, хватая его за ворот и притягивая к решетке.
— Нет, не она! Не вздумай причинить ей вред, — его слова звучали быстро, словно он торопился сказать то, что мог удержать в голове, — ты должен беречь её так, как только сможешь. Прошу тебя — сделай для неё всё тоже, что сделал бы и для меня.
Если бы кто-то сказал Аноэлю, что в один прекрасный день он услышит, как Гай просит о чем-то, он рассмеялся бы. Но сейчас Гай, привыкший приказывать и всегда получать желаемое, просил его.