— Вынтэнэ!
Девушка повесила трубку.
Телефон зазвонил снова. Она его отключила.
— Отчего редактор твой звонит среди ночи? — спросил Уладзь.
— Он же в Анадыре. У нас с Москвой 15 часов разницы.
— Значит это, в Анадыре сейчас… 11 часов утра?
— Да, примерно… — сказала Вынтэнэ.
— Быстрота работы велика. Вчера только ты отправила репортаж. В час, когда у них ночь. Когда приходит на работу редактор твой?
— То есть?
— В какое время, обычно?… В котором часу?
— Около девяти, — сказала Вынтэнэ. — Иногда позднее.
— Вероятно, дел у него немало, также, — продолжил литвин. — Не думаю, чтобы репортаж твой первоочередным считался.
— Да нет, конечно! Для них главное — политика, экономика. Ну, жизнь звёзд…
— Как всегда, — заметил литвин. — Однако, уже в одиннадцатом часу редактор звонит в тоне таком. Быстрая работа сделана им.
— Действительно, странно? Чего он так взъелся?
— Видимо, взгляд твой опасен.
— Опасен?
— Полагаю, да. Чукотская власть боится такого.
— Но ведь я писала про мёртвую цивилизацию!
— Писала ты, что она убита чукчами.
— Ну, так…
— Опасно это официальной идеологии. Представь: вдруг завтра болгары-с-Волги заявят, что были цивилизованы?
— А это, разве, правда?
— Правда. Только об этом вспоминать не принято.
Вынтэнэ удивилась, но промолчала.
— А буряты были не менее развиты, чем чукчи. Даже более значительно. Представляешь, если об этом напишут?!
— Ну и пусть пишут! Кому от этого хуже?
— Как кому? А как же Единая Чукотская Отчизна? А как же старший чукотский брат? Он ж принёс свободу и цивилизацию отсталым дикарям?
— А зачем врать?
— Мне тоже не понять. У нас, литвинов, не так всё. Не говорим мы, будто лучше Киева. Русь от нас отделилась — её право. Жаль, безусловно. Но воевать за такое — нет! Теперь Киевская Русь — независима от Менска.
— Просто она большая, — сказала Вынтэнэ. — Вам бы с ней всё равно не справиться.
— А Жимойтия? — парировал Уладзь. — Много меньше она, чем Литва. И её мы отпустили. Насильно держать — нет, не хорошо!
— Знаешь… — сказала Вынтэнэ. — Я хочу съездить в Литву…
9. В Литву!
Дверь отворилась. В комнату вошло двое мужчин в штатском.
— Не двигаться! Чукотская служба безопасности!
Вынтэнэ попробовала набросить халат.
— Не двигайся, говорю!
Она закрылась руками.
— Где снимки?!
— Какие?
— Сепаратистские. И где чукчефобские тексты?!
— Слушайте, по какому праву…
Чеэсбэшник залепил ей пощёчину.
— Отвечай!
— Вот фотоаппарат, — сказал другой.
— Засвети плёнку, — приказал первый.
Товарищ выполнил поручение.
— Где напечатанные фотографии?!
— Можно я оденусь?
— После!
Второй чеэсбэшник вовсю разглядывал девушку.
— Что, интересно? — бросила та.
В ответ — новая пощёчина.
— Говорить только по делу! — скомандовал первый.
Уладзь вышел из ванны.
— Кто такой?! — обратился к нему второй чеэсбэшник.
— Не понимай чукотский, — сказал литвин.
— Чего?!
Уладзь ударил его в челюсть. От неожиданности, чеэсбэшник потерял равновесие. Следуюший удар уложил его на пол.
Первый отпрыгнул в сторону, но было поздно: литвин схватился за стул. Удачный бросок нейтрализовал противника.
— Звони нашим! — крикнул Уладзь.
Вынтэнэ набрала номер Вінцука и Хрысьці.
Чемоданы собрали минут за пятнадцать.
— Пасьнедаем пасьля, — сказал Вінцук. — Зараз галоўнае — выбрацца адсюль.
— Куда мы теперь? — спросила Вынтэнэ.
— Садимся мы в вертолёт, — пояснила Хрысьця. — Едем на автомобиле сначала.
— Што будзем рабіць з гэтымі? — она посмотрела в сторону туалета, где лежали связанные чеэсбэшники.
— Маю ідэю!
Уладзь открыл полулитровую бутылку.
Вынтэнэ узнала этот запах.
— Гарэлка?
— Именно она. Угощение сейчас им приготовим. Как шёлковые будут.
Они вышли из машины. Перед ними был аэродром. Хибарка, ржавый ангар, а дальше — вертолёты.
Перед ними стоял человек. Вынтэнэ узнала Кэленкеу.
— Далеко вы собрались? — сказал он.
— Экспедиция необходима срочно… — начал Уладзь.
— Экспедиция в Литву?
— Нет, нет, Тверской район…
— После нападения на сотрудников ЧСБ? — Кэленкеу улыбнулся. — Да не смотри на меня так. Я, брат, в курсе ваших приключений.