— Понятно, — произнёс Михаил. — Думаю, со мной очень захочет поговорить следователь, как бы на меня это не попытались повесить.
— Насчёт последнего, точно нет, у нас алиби железное. Дом на момент пожара уже был не твоим, а поступил обратно в собственность купца, что тебе его сдавал. Ну да, вещи, конечно, там твои были, но роли не играет. Ты следуешь предписанию коллегии — покинуть столицу в установленный срок, это сегодня. Но допрос тебя точно ждёт, только не тут, а в Кемь, там тайная имперская канцелярия всё у тебя вызнает, где ты был и что делал.
— Жаль, что я этой скотине ничем ответить не могу, — вздохнул Михаил.
— Потом ответишь. А может, повезёт, и Долгоруков ошибётся, и тогда его свалят. И это будет лучше любого твоего ответа.
— Приехали, господа, — останавливая коляску напротив центрального входа на вокзал, крикнул водила.
Дмитрий ловко соскочил на землю и свистом подозвал носильщика с багажной тележкой.
— К поезду «Белоград-Нижнекаменск», — приказал он, — шестой вагон.
Крепкий мужик с медной бляхой работника степенно кивнул и принялся сгружать сумки.
Поезд отправился вовремя, Дмитрий успел даже выкурить трубочку на перроне.
— А тебя тут ждали, боярин. Так что, хорошо, что мы к самому отправлению прибыли, — заваливаясь на диван и вытягивая ноги, сонно заявил Тарковский.
— Уверен? — тут же напрягся Михаил.
— Да, уверен, — зевая и прикрыв рот рукой, ответил князь. — Когда мы садились, я заметил парочку мутных простолюдинов, которые глаз с тебя не сводили. Ты как раз отвернулся. Но в поезд они не сели. Пока можно расслабиться и поспать. Ночь была бурная, утро хлопотное, так что, давай подремлем, гвардии лейтенант.
— Согласен, дело нужное, — устраиваясь на втором диване, поддержал друга Михаил, — а то, зевая, скоро рот себе порву. Только, капитан, я уже не лейтенант гвардии.
— Ах да, забыл, — сонно заявил Дмитрий, — ты теперь просто лейтенант. Ну да ладно, а теперь спать. — И князь Тарковский мгновенно вырубился.
Когда Бельский проснулся, за окном сгущались сумерки, солнце уже село за высокие Аржакские горы, в нескольких километрах от которых проходила железная дорога. Он проспал больше восьми часов. Диван напротив пустовал, но его друг был рядом, из небольшой ванной комнаты слушался звук воды, и голос князя, который напевал популярный романс о чёрных очах. Через минуту он появился на пороге свежий, выспавшийся и гладко выбритый.
— Доброго вечера вам, ваше сиятельство, — поприветствовал он боярина. — А теперь приводите себя в порядок, и пойдёмте ужинать. А то мы последний раз ели почти сутки назад, и то всё какие-то закуски.
При слове «кушать» Бельский вскочил и с готовностью ломанулся в ванную, кушать ему не хотелось, хотелось жрать.
Глава 3
Глава 3
Вагон-ресторан был полупустым — из десяти столов занято только четыре. Бельский уселся в мягкое кресло так, чтобы видеть дверь, князь расположился напротив.
— Чего изволите, господа? — протягивая меню, вежливо поинтересовался стюард.
Боярин пробежал взглядом по меню, выбрав две порции маринованного мяса на углях, салат с говядиной и тарелку с различным маринадом. Дмитрий же заказал салат с различными морскими гадами, до которых был большим любителем, рябчика, тушёного в сметане, и кусок яблочного пирога.
— Что пить будете? — приняв заказ, поинтересовался стюард. — Водочку? Есть холодная Белоградская.
— Нет, милейший, неси пойло из западных королевств под названием коньяк, — немного подумав, потребовал князь. — Пожалуй, нам с боярином на двоих грамм четыреста хватит.
— Сию минуту. Горячие придётся подождать, а всё остальное мигом соображу, салатики только заправить.
Дмитрий достал трубку и, раскурив её, выпустил кольцо в потолок и пристально посмотрел на Михаила.
— Ну, что, друг, завтра к вечеру на месте будешь, а послезавтра в Духовом мире. Не жалко вот так, резко, всё менять?
— Ты так сказал, будто у меня выбор есть. Я бы, конечно, остался на тёплом месте в гвардии с оплатой тысяча семьсот империков в месяц. А мой майор, Павел Георгиевич, обмолвился, что через полгода собирался капитаном сделать. А теперь я чёрте куда отправляюсь, и об этом месте ходит слишком много нехороших слухов.
— А мне кажется, ты немного прибедняешься, — неожиданно прищурившись, произнёс Тарковский, — ты уже принял положение вещей. Я наблюдал за тобой в лавке, когда ты новый плащ брал. Ты в предвкушении, ты уже расстался со своей скучной службой, тебя влечёт это неведомое.