Мирон ничего не ответил, только таращился на труп туманника. Выглядел купец так, словно его приложили пыльным мешком по голове.
— На, глотни, — протянул свою флягу Матвей.
Тот механически взял, свернул крышку, приложился, сделал пару больших глотков, из его глаз хлынули слезы. Мирон закашлялся, но, похоже, это привело его в чувство окончательно.
— Что ты такое пьёшь? — спросил он, возвращая флягу хозяину. — Словно жидкий огонь по горлу прошёл.
— Слабоваты вы, господин Зимин, — усмехнулся старший караванщик. — Дед это мой гонит. Лучший напиток, что пробовал. Крепковат, конечно, для обычных людей, мне водки, чтобы только захмелеть, нужно бутылки три, а чтобы напиться — семь, перевод напитка выходит. А дедовского самогона бутылки хватает.
Он ухватил за лапу тушку туманника и поволок её в сторону дороги. Там, возле фургонов, толпился народ, но отходить от них не торопился, похоже, испугались они случившегося. Пока искали, во что завернуть тело, Мирон отвёл Михаила в сторону.
— Я сильно вам должен, ваша светлость, — произнёс он тихо, прикурив папиросу. — И если возникнет у вас нужда, двери моего дома всегда для вас открыты. Род купцов Зиминых у вас в долгу.
Бельский кивнул.
— Я услышал вас, Мирон Алексеевич. Пойдёмте, тварь уже пакуют, скоро тронемся.
Купец кивнул и в три большие тяги добил папиросу, руки его подрагивали.
— По фургонам! — заорал Матвей и направился к боярину. — Как думаете, ваше сиятельство, это существо тут одно такое было?
— Понятия не имею, — покачал головой Бельский. — Но волну поднимать нужно, пусть отправляют сюда исследователей. Меня больше интересует, как он стал таким. Убить его оказалось не очень сложно, любой служивый, у кого дух есть, справится. Ну да это я доведу до тайной канцелярии.
— А может, не надо искать, а? — неуверенно прокомментировал слова Бельского старший караванщик. — Как бы беды не было.
— Извини, — покачал головой Михаил, — но это уже не утаить. Тайная канцелярия дело откроет, и люди, которые будут расследовать это происшествие, придут точно к таким же мыслям. А теперь давай уже поедем, полчаса верных потеряли.
— Ничего, мы никуда не опаздываем, — заверил его Матвей. — Часика через два привал, кофия выпьем, и поедем.
Дальнейшее путешествие прошло абсолютно спокойно, разве что Михаила достали расспросами, что да как случилось. И если простолюдины, что ехали с караваном, не лезли, то боярыня Завидова проявила неуёмное любопытство. Правда, и она успокоилась, когда поняла, что ничего нового к тому, что Михаил рассказал всем пассажирам первого фургона, добавить нечего.
Как и обещал Матвей, к вечеру следующего дня вереница фургонов миновала очередной портал и въехала на внутренний двор кремля, стоящего посредине града Создаль. Вторая треть путешествия осталась позади.
Глава 5
Глава 5
Михаил с двумя своими баулами спрыгнул на брусчатку площади. Что ж, иного он и не ожидал. Это был типичный Белоградский кремль, каменные двухэтажные дома жались к стенам, те были не слишком высоки — метров семь восемь. Ворота, ведущие в град, ещё распахнуты, десяток стражей приглядывают за порядком. Из памятки Михаил знал, что здесь, в закрытой для всех, кроме гарнизона и гостей, зоне ему делать нечего. Койку в казарме ему, конечно, предоставят, но ему нужен нормальный номер, с ванной и кроватью, а это можно получить только за воротами.
Махнув на прощание рукой своим попутчикам, он развернулся и направился в сторону выхода из кремля. План Создаля в памятке тоже был, и гостиный двор находился на главной площади, которая начиналась прямо за воротами. Топать недалеко — всего с сотню метров.
— Постойте, Михаил Иванович, — выкрикнул Мирон.
Бельский обернулся, к нему спешил купец с каким-то небольшим деревянным ящичком в руках.
— Что ж вы не подождали-то? — укоризненно произнёс он. — Я ж обещал вам бутылку самого прекрасного алкоголя из того, что у меня есть. Вы обмолвились, что любите коньяк, это сорокалетний, «Ожье». Наверное, самый лучший на рынке.
Михаил приподнял бровь.
— Однако, дорогие у вас бутылки. Но для меня это слишком, он стоит, как два, а то и три, моих месячных жалования, и не местных, а в гвардии.
— Не обижайте, — расстроился Мирон. — Для человека, спасшего мне жизнь, я не мог притащить пятнадцатилетний «Деламайн».
— Даже он для меня слишком дорог, — улыбнулся Михаил. — Я принимаю ваш подарок, благодарю.