Савельева стояла у лестницы, ведущей наверх, и вместе с дежурным учителем проверяла наличие сменной обуви у учеников. Её зычный голос перекрывал шум школьного вестибюля. Она успевала заглядывать в сумки и портфели, вылавливала нарушителей, забирала у них дневники (уже собралась солидная стопка) и одновременно учила уму-разуму всех появляющихся в её поле зрения учителей. Заметив Киру, она, как гончая, сделав стойку, зловещим тоном прошипела:
-Зайдёте ко мне, и немедленно!
Кира втянула голову в плечи и поплелась наверх. Что ещё предъявит ей Савельева? Явно ничего хорошего.
Кира не ошиблась. Когда она, постучав, вошла в кабинет директора, та грозно глянув на неё, сурово произнесла:
-Садитесь сюда, - кивнула в сторону журнального столика, - вот вам бумага, вот ручка. Пишите заявление.
-Какое заявление? - посмотрела на директрису Кира.
-Заявление на моё имя об увольнении по собственному желанию. Можете написать, что по семейным обстоятельствам. Это всё, что я могу для вас сделать, хотя вы этого и не заслуживаете.
-Да с какой стати я должна писать заявление об увольнении? - возмутилась Кира. - Что такого я натворила, по-вашему?
-И вы ещё спрашиваете? Не стыдно? Вот какова нынешняя молодёжь: циничная, лживая, ленивая - ничего святого нет.
-Послушайте, хватит меня оскорблять! Объясните, в чём моя вина.
-А то сами не знаете! - тяжело вздыхая, Савельева прошлась по кабинету, при этом брошь в виде крупного янтарного паука, как живая, шевелилась у неё на плече. - Поступил сигнал о вашей связи с гражданином иностранного государства.
-Это вы на господина Палена намекаете? Вы же видели его и знаете, что он пишет статью...
-А что, все пишущие статьи иностранцы живут с теми, о ком пишут? - ехидно поинтересовалась Савельева. - Не морочьте мне голову! Знаете, как у нас поступают с валютными проститутками? Сто первый километр теперь вам светит.
-Какой километр? Что вы несёте? - от всего этого Кира даже начала заикаться.
-Язык свой придержи! - взвилась Савельева, - Свидетелей полно: у тебя он живёт, твой журналист.
-Не смейте мне тыкать, - у Киры задрожали губы.
-Ну что ж повторю: вам, - она выделила это "вам", - вам теперь светит сто первый километр - это раз. Вас лишат родительских прав - это два. Коллектив школы не желает видеть вас среди своих работников - это три. И четыре: вы прогуляли несколько рабочих дней, следовательно, нарушили трудовую дисциплину и подлежите увольнению.
-Ничего не понимаю, - помотала головой Кира, - всё, что вы говорите - полная чушь. И ничего я не прогуливала. Вы же сами подписали моё заявление на отпуск за свой счёт...
-Никакого заявления я и в глаза не видела, - торжествуя, она ещё раз прошлась по кабинету, - но мы не злые люди. Мы хотим добра всем, даже таким, как вы. Мы закроем глаза на ваши шашни с иностранцами, мы даже не станем преследовать вас из-за прогулов. В понедельник начнёте сдавать фонды новому библиотекарю. А сейчас пишите заявление об увольнении по собственному желанию.
Кира написала заявление, директриса широким росчерком наискосок наложила резолюцию: "Уволить по собственному желанию с 10 декабря 1975 года":
-Вы свободны, - неприязненно пробурчала она, и Кира, оглушенная этой сценой и чувствуя себя бабочкой с оторванными крыльями, поползла к себе в библиотеку. Если бы можно было сейчас залезть под душ и смыть ощущение грязи от общения с Савельевой, она бы это сделала. Но душа в библиотеке не было. Она присела на краешек кресла в уголке старого Петербурга и тупо уставилась на блестящие стёклышки пенсне. И что теперь? Искать новое место? Почему они взъелись на неё? И на Шурочку тоже? Кому перешли дорогу? Допустим, Савельевой нужно посадить сюда кого-то из своих. Школьная библиотека - тихая гавань, место почти блатное. То, что Кира получила его после нескольких лет работы здесь уборщицей, - заслуга прежней директрисы. Тогда никто из администрации - ни завучи, ни местком - никто не шпынял её. И вдруг разом все на неё ополчились. Ну ладно бы сказали, что работает плохо. Так нет же, сочинили грязную историю - связь с иностранцем.
Кира не стала ждать, как обычно, конца рабочего дня. Раз её увольняют за нарушения трудовой дисциплины, значит, она должна её хотя бы раз нарушить по-настоящему. Она забрала из группы продлённого дня Шурочку. Та обрадовалась и, вприпрыжку понеслась в гардероб одеваться, и они отправились домой. Там их ждала неожиданность: кто-то побывал в комнате, оставил дверь незапертой. Резной сундучок стоял на столе. Судя по царапинам на дереве, кто-то пытался его вскрыть. Но самое страшное рассказала Тамара: Вика зачем-то решила помыть окно (это в декабре-то!) и сорвалась с подоконника. Скорая увезла её в больницу. Как назло, Вацлава нет дома. Известие о несчастье с Викой отодвинуло прочь мысли о собственных неприятностях. Оставив Шурочку с Тамарой, Кира помчалась в куйбышевскую больницу на Литейном. В приёмном покое ей сказали, что больная в реанимации, состояние тяжёлое и к ней нельзя. Совершенно расстроенная, Кира вернулась домой. Там уже Шурочка с Серёжей хозяйничали на кухне: варили грибной суп. Они попросили им не мешать и не лезть с советами, отправили её отдыхать, потому что от усталости и нервного напряжения у Киры залегли глубокие тени под лихорадочно горевшими глазами. Так недолго и заболеть! Только Кира прилегла, как её позвали к телефону. Звонил Иво Рюйтель.
-Я обещал вашей дочери сегодня заняться её портретом. Но, к сожалению, не смогу к вам прийти, - его приятный голос ласкал ухо.
-Ничего страшного, - она только сейчас вспомнила о Шурочкином портрете, - можно и в другой раз.
-Нет, не в другой раз. Видите ли, Дашенька немного приболела...
-Простудилась?
-Это не простуда, это, скорее, нервы. Но она очень хочет познакомиться с вашей девочкой и приглашает вас к нам. У меня здесь что-то вроде студии, и мы могли бы, если вы не против, поработать у нас.
Послышалась возня и Даша прокричала в трубку:
-Кира, я хочу видеть твою дочь! И ещё: Иво напишет вас двоих - тебя и девочку. Он говорит, что твоё лицо напоминает работу какого-то художника и хочет тебя написать в том же ракурсе. Так что надень самое лучшее платье. Сейчас Иво за вами заедет.
-Даша, подожди! Я не могу вот так сразу...
-Никаких "не могу"! Тебе Иво сказал, что я болею? Вот приходите и развлекайте меня!
-Развлекать? - растерянно протянула Кира.
-Это шутка. Шучу я, шучу. Всё, я отключаюсь, Иво уже пошёл к машине.
Надеть самое лучшее платье? У неё нет такого. Ах, как некстати сейчас этот визит!
-Ты почему на ногах? - Серёжа в Кирином фартуке внёс кастрюлю с супом. Шурка тащила сковородку с жареной картошкой. Пахло изумительно! - Шурка, накрывай на стол.
-Даша требует нас с Шурочкой к себе и уже выслала Иво за нами, - сообщила она и добавила: - командует им, как ефрейтор.
-Кажется, ты уже начинаешь его от всех защищать? Кира, он не Штефан, помни об этом!
-Он не Штефан, - эхом повторила Кира и опустилась на стул с безнадёжным видом.
-Что-то ты мне сегодня не нравишься...
-Чему тут нравиться? Вика в больнице, меня увольняют с работы...
-Вот ещё новость! С чего бы это?
В дверь позвонили.