-Иво не любит эту комнату. А я люблю. Вам нравится? Это мой музейчик, - с гордостью за свою комнату сказала она. - Здесь у меня фарфоровые куклы. Видите, у них и ножки, и ручки из фарфора. А это кукольная посуда. Самый настоящий обеденный сервиз на шесть персон. Вот мишка - он мягкий-мягкий. Потрогай, - она сунула медведя Шурочке. Та оглянулась на мать, потом робко дотронулась до животика игрушки. - Ну что, мягкий?
-Мягкий,- ответила Шурочка. Она растерянно оглядывала это игрушечное богатство и не могла понять, если в это играют, как им удаётся так всё аккуратно сложить. - А твои дети в это играют?
-У меня нет детей, - просто сказала Даша, подхватывая на руки фарфоровое создание в кружевном чепчике и бархатном костюмчике, - хочешь подержать?
Шурочка опять оглянулась на мать. Кира кивнула, и девочка осторожно взяла куклу, подержала её и положила на столик.
- Ты не хочешь поиграть с нею? - вдруг рассердилась Даша, - тогда уходи отсюда. Нечего тебе здесь делать! - она взяла за плечи Шурочку и буквально вытолкнула её из комнаты. Кира даже моргнуть не успела, как Даша унеслась куда-то в глубину квартиры.
-Какая странная тётенька, - прошептала Шурочка. - Куда мы теперь пойдём?
-Тётенька не странная, она не очень здорова. Ты же помнишь, Иво об этом говорил? А вот куда нам идти, я не знаю. Где-то здесь мастерская... Но где? Знаешь, пойдём-ка лучше домой - дорогу к входной двери я помню.
-Мама, мы же обещали, как это... позировать. Иво обидится.
-Ты думаешь? - она почувствовала себя неуверенно, затея с портретом показалась ей ненужной. И она, кажется, догадалась о причине перепадов в настроении Даши. Подсказкой стали расширенные до невозможности зрачки бедняги. "Будем надеяться, что это от какого-нибудь безобидного лекарства", - подумала Кира.
Открылась одна из дверей, на пороге стоял Иво:
-А где Даша? - удивился он и пригласил их: - заходите сюда.
-Даша на меня рассердилась, - заявила Шурочка. - Я не хотела играть с её куклой. Как у тебя красиво!
Действительно, красиво. Почти круглая комната с большими полукруглыми окнами без штор. Картины, повёрнутые лицом к стене, подрамники, мольберт, стол с кистями и кисточками в банках, мастихины всех видов, тюбики с краской, бутылочки с растворителями и маслом, бумага в папках - масса замечательно непривычных для обычного человека вещей, но таких необходимых для работы художника. А ещё в комнате был потрясающий запах смеси масляных красок и чего-то совершенно неведомого. Беспорядок мастерской бросался в глаза, но это был творческий беспорядок: здесь работали часто и много.
-Кира, садитесь в кресло, а Шурочка станет рядом. Вот так. Положите руку ей на плечо. Да, хорошо, - он отошёл, разглядывая их. - Можно попросить вас снять украшения. Жемчуг здесь не нужен, а медальон отвлекает.
-Мама, надень бусы на меня, - попросила Шурочка, - можно?
-Тебе можно, - разрешил Иво. Он взял у Киры медальон, поискал глазами, куда бы его положить - беспорядок на столе, он может потеряться - и сунул себе в карман. Еще раз отошёл, размышляя о чём-то и бормоча себе под нос. Потом покачал головой:
-Нет. Что-то не так, - взял маленькую скамеечку, поставил у ног Киры, - Шурочка, садись сюда. А вы, Кира, сядьте чуть вполоборота. Шурочка, положи руки маме на колени, а голову на руки. Да, вот так и оставим.
Он отошёл к мольберту и занялся работой, поглядывая на Киру с Шурочкой.
-Я вначале хотел взять за основу одну из работ Врубеля. У него есть Богоматерь... Вы, Кира, очень на неё похожи. Но сейчас вижу другую композицию. Думаю, она больше подойдёт. Голову чуть вправо поверните, пожалуйста. Да, так хорошо.
-Так кто же вы, Иво Рюйтель, - художник или актёр? - не меняя наклона головы, спросила Кира.
-Ну какой я актёр? - улыбнулся Иво. - Мне даже не доверили из-за акцента самому говорить с экрана. Кто-то всего Роберта в "Товарищах" озвучил. Я - дрессированная лошадка. Что скажет режиссёр, то и делаю. Вот и теперь так же.
-В каком фильме вы снялись?
-Рабочее название "Берлинское лето" - на мой взгляд, не очень удачное. События происходят после мировой войны. Мой герой живёт в Австралии, у него жена, дочь. Но сам он из Германии. Не из ГДР, конечно. Он сто лет не был дома из-за того, что вся его семья имела непосредственное отношение к нацистской Германии. Жена об этом не подозревает и мечтает познакомиться с родственниками мужа. Они отправляются в отпуск в Берлин и так далее...
-Как зовут вашего героя?
-Его зовут Стивен. Там два временных плана: современный и война в воспоминаниях. Пришлось в немецкой форме побегать, - он помолчал, - скажите, как получилось, что Сергей Степанович и немец Пален - одно лицо? Вы его давно знаете?
-Тысячу лет его знаю, - улыбнулась Кира. - Вы не поверите, как давно я знаю Серёжу: с самого раннего детства. Представляете? Он сын моей самой близкой подруги. Она работала в театре, пела в хоре. Там у неё случился роман. Родился Серёжа. Она определила его на воспитание в одну актёрскую семью.
-Почему же она сама им не занималась?
-Ну как же растить ребёнка на жалование хористки, при этом живя на съёмной квартире? Но Серёжа жил в очень хорошей семье здесь, под Петербургом. Потом война, революция... В тридцать первом году отец решил вывезти его из Союза. С тех пор он Франц Пален.
-Но почему он вашего мужа называет отцом? Простой подсчёт даёт нам странные цифры. Сколько лет вашему супругу?
-Он на шесть лет старше меня.
-Ну вот, видите? Не получается. Или я сую нос не в своё дело?
Кира посмотрела на Шурочку, которая с любопытством прислушивалась к разговору взрослых, и ответила:
-Это длинная история, я вам её в другой раз расскажу.
Он понял и не стал настаивать.
-А вы? Как прошло ваше детство? - полюбопытствовала Кира.
-Мы жили в Тарту. Отец служил в научной лаборатории биологического факультета, мама тоже работала в университете. Мне было восемь лет, когда их арестовали. Так что я хорошо помню родителей. Отец всегда был погружён в свои мысли, очень рассеянный, а мама пела, рисовала, обожала порядок. Сердилась на отца, что он одежду разбрасывает. В воскресенье мы ходили в университетский парк. Там есть Ангелов мост и Чёртов мост. Ангелов мост такой солидный, с колоннами, а Чёртов - лёгкий, ажурный. Я боялся идти по Чёртову мосту. Отец сажал меня на плечи, и мы вместе переходили с одного конца моста на другой. Когда их арестовали им было всего лишь по тридцать с небольшим. Как странно, - его синие глаза налились печалью, - теперь я старше родителей... После меня определили в детский дом на Сааремаа, там был хороший учитель рисования. Вот и всё.
-С Дашей вы встретились в Ленинграде?
-В Ленинграде. Нас познакомила нелепость. Представьте, была драка. Дашенька - горячая натура, не могла пройти мимо. Пришлось её выручать. Только не очень-то я ей помог. В общем, она отвезла меня к Якову Моисеевичу, а тот мастер великий тогда был. Он же нейрохирург, правда, сейчас уже не оперирует. К счастью, радикального вмешательства не потребовалось, обошлись зелёнкой, - он посмотрел на Шурочку, - надо же, заснула. Наверное, на сегодня достаточно. И вы устали.
-Да, пожалуй, нам пора.
- Я сейчас отвезу вас домой. Завтра у вас очередное испытание - родительское собрание. Хотите, я выступлю в роли вашего мужа? Чтобы разом прекратить все нападки на вас и Шурочку?
-Вы думаете, это поможет?
-Не знаю, но попробовать стоит. Так как?
-А вам удобно будет играть эту роль?
-Не думаю, что это очень сложно. Значит, договорились. Я... - в передней зазвонил звонок, - простите, я должен открыть дверь.
Он вышел. А Кира стала потихоньку будить Шурочку, но та лишь недовольно замычала и устроилась поудобнее на Кириных коленях.
За дверью раздались голоса.
- Штефан, дорогой ты наш, - радовался чему-то мужчина, - наконец-то я застал тебя!
- Виталий Романович, я сейчас занят. Да и не ко мне вы пришли, а скорее всего, к Дашеньке. Она там, в гостиной. Прошу вас, проходите.