Дверь комнаты оказалась открытой, хотя, когда они сегодня уходили, закрыли её на нижний замок. Первое, что бросилось в глаза, - мёртвая рама от зеркала. Под нею сверкающей массой усеяли пол осколки. Шурочка испуганно вскрикнула и прижалась к матери. Кира горестно смотрела на то, что осталось от радостного окошечка в другой мир. Да, её не просто пугают. Ей дают понять, что не забыли, о ней помнят и спокойно жить не дадут. Россыпь сияющих осколков словно бы предупреждала: "Уже скоро, скоро встретимся и тогда..." Она сжала кулачки и вскинула голову: "истинный шляхтич ничего не боится!" Но она боялась, она дрожала как осиновый лист от страха не за себя - за Шурочку, за Серёжу, за неизвестно где пропадающего Штефана. Они собрали осколки в коробку из-под печенья.
-Я не могу это выбросить, - беспомощно улыбаясь, сказала Кира, - зеркало надо похоронить, зарыть в землю. Сейчас земля промёрзлая, подождём до весны. А пока поставим коробку в шкаф?
Так они и решили. Кира пыталась держать себя в руках, хотя бы ради испуганно всхлипывавшей Шурочки. Оставив "на хозяйстве" Серёжу, отвлекавшего заплаканную Шурочку приготовлением пельменей, Кира вышла на лестницу и столкнулась с Тамарой, вернувшейся из больницы. Ничего нового она не сообщила. Вика по-прежнему в реанимации, к ней не пускают и состояние её тяжёлое. Но Вацлав проявил героическую настойчивость и попросился быть неподалёку. Кира решила завтра же съездить туда и поговорить с врачом.
У подъезда её дожидался Иво, чтобы вместе идти на собрание. Вместо пижонского пальто с кепочкой на нём были джинсы и короткая кожаная куртка, из ворота которой выглядывал вязаный свитер.
-Я сегодня без машины, - сообщил он.
-Ничего, тут близко, - махнула рукой Кира.
Они вышли на улицу. Стемнело, фонари высвечивали разноцветные искорки снежинок, ветра не было, и они парили в воздухе, лениво оседая на засыпанный снегом тротуар.
-Не замёрзнете? - она посмотрела, как снег ложится ему на волосы,
Он покачал головой:
-Терпеть не могу всякие кепочки да шапочки.
-Вот-вот, и Штефан так же. Разве что шляпу мог надеть.
-Шляпу? Шляпу можно... - он покосился на неё, - вам не кажется, что, если мы хотим сегодня добиться хоть какого-нибудь результата, пора перейти на "ты"? Будем вживаться в роли... Зовите меня так, как обычно звали мужа.
-Я попробую, - согласилась Кира.
Цоканье копыт заставил Иво обернуться. С ними поравнялась пролётка. Извозчик наклонился с облучка:
-А вот, барин, мигом домчим!
-Нет-нет, не нужно, - отозвалась Кира, - нам здесь рядом.
-Опять что-то из прошлой жизни снимают... - глядя вслед пролетке, пробормотал Иво.
-Думаете? - Кира усмехнулась.
-Мы перешли на "ты", - напомнил он.
- Да, Штефан, - она с трудом выговорила имя мужа. Ей казалось невозможно диким называть этого чужого мужчину, пусть и поразительно похожего на Штефана, его именем. Иво уловил её состояние:
-Ничего, ты привыкнешь, - и он подсунул её руку в варежке с оленями под свой локоть.
Все окна школы радостно светились, хотя до начала собраний было ещё больше получаса. Перед тем как войти в здание, Иво надел светло-дымчатые очки и поднял воротник, который закрыл его до самых глаз.
-Не думаю, что кто-то кинется за автографом. Это так, на всякий случай, - словно извиняясь, сказал он.
Они поднялись в библиотеку. Кира критически посмотрела на его влажные волосы:
-И что теперь? Ты же мокрый весь. Снимай куртку, садись. Я сейчас кофе заварю.
Он небрежно бросил на стул куртку, встряхнулся как кот. Огляделся и устроился в кресле старого Петербурга.
-Ну-ка, ну-ка, какие книги читают теперь пионеры? - Иво потянулся за лежащем на столе томом. Его Кира нашла в "Старой книге" на Большом проспекте. Тяжёленькая книга с золотым тиснением на корешке и ятями в тексте из многотомья Брокгауза и Ефрона рассказывала о словах от буквы О до буквы П. Дети обожали листать словарь и читать старое написание слов. - Надо же - Брокгауз!
Кира подала ему чашку чёрного кофе без сахара, Иво попробовал, кивнул и устроился поудобней. А она с маленькой чашкой в руках присела на стул рядом.
-Смотри, как забавно написано, - и он прочёл: - "Пален (Пётр-Людвиг или Алексеевич) - граф... пользуясь неограниченною милостью Павла Первого в течение трёх лет был назначен..." Тут длинный список, куда он был назначен, а вот дальше: "Вместе с Зубовым присутствовал при кончине Павла Первого..." Всего лишь "присутствовал"!
-А ты хотел, чтобы они в 1907 году написали, что Пален организатор заговора и, можно сказать, один из убийц? Главное - соблюсти приличия. Отец моего свёкра вообще жил в другой стране и брак свой скрывал, потому что женат был на актрисе. А родственники непримиримо гордые и заносчивые. Отца Штефана и его самого считали немыслимыми чудаками из-за того, что они стали медиками.
-Получается, что твой Штефан из графского рода? А ты у нас - графиня?
-Ну какая из меня графиня? Хотя, - она вскинула голову, - мой отец из очень хорошего польского рода, а маменька - Баумгартен-Хитрова, дочь генерала. Только, знаешь, сколько мне пришлось лестниц да полов этими графскими руками мыть в 31 году?
Она прислушалась.
-Что это ты прислушиваешься? - он тоже прислушался, - как тихо!
Кира уже поняла, что сейчас произойдёт:
-Иво, только ты будь рядом, пожалуйста.
Он непонимающе взглянул на неё и вдруг резко подался вперёд, потом вскочил. Кира стала рядом, прихватив его за руку. Гранитная мостовая прошла от их ног к стене какого-то дома, у железных ворот которого стоял дворник с метлой. Он ошалело смотрел на них и часто и мелко крестился.
-Дворник, какой нынче год? Быстро говори! - строго спросила Кира.
-Д-Десятый, - запинаясь и таращась на странную пару, пробасил дворник. И вдруг, выставив вперёд метлу на длинной сучковатой ручке, попытался ткнуть ею в Киру. Одним движением Иво дёрнул Киру себе за спину:
-Ну, ты! Не сметь! - приказал он, и видение пропало. Иво повернулся к Кире, его синие глаза зло прищурились, - что вы подсыпали или подлили в мой кофе? Галлюциноген?
Кира вздохнула:
-А когда мы шли по улице и мимо проехала пролётка, - тогда я тоже вам что-то подсыпала?
- То была пролётка с киностудии...
-Ясно, - она устало коснулась виска, - вот что: идите домой, Иво Рюйтель. Вы не доверяете своим глазам. Вы не хотите верить ни мне, ни Серёже... Подсыпала галлюциноген! Надо же выдумать такое!
-А что я должен думать, глядя на бородатого мужика в белом фартуке с номером на груди и метёлкой в руках? И всё это здесь, в школьной библиотеке, - он уже немного успокоился, - конечно, галлюцинация...
И вдруг замолчал, пристально глядя на пол у своих ног. Там лежали несколько прутиков, видимо, выпавших из метлы дворника, когда он тыкал ею в Киру. Иво поднял их. Свежие ветки с молоденькими листочками. Он растерянно посмотрел на Киру:
-Там ярко светило солнце и было тепло, на дворнике надета рубаха с жилетом и лёгкий картуз. У них - весна, а у нас - зима.
-И мы с вами вместе смотрели это "кино", - напомнила Кира.
-Вместе, - согласился Иво и с надеждой посмотрел на неё, - ты расскажешь мне?
-Расскажу, только позже. Нам пора на собрание.
Они вышли из библиотеки и столкнулись с Людмилой Васильевной.
-Кира, я хотела у тебя... - и осеклась, глядя на Иво, - но это же...
-Людочка, познакомься... - начала Кира, но Иво остановил её:
-Кирочка, позволь мне, - улыбнулся он и протянул руку Людочке, - Штефан Пален.
-Людмила, - вложила в его руку свою ладонь Людочка, - вы так похожи на артиста Рюйтеля...
-Иво Рюйтель - это мой псевдоним, - объяснил Иво, - вы нас извините, но мы, кажется, опаздываем на собрание в классе нашей дочери. В какую нам сторону, Кирочка?
Оставив в полном ошеломлении Людмилу Васильевну, Кира повела Иво на четвёртый этаж, где были классы начальной школы. Они не опоздали. В кабинете собралось всего около десятка родителей, они что-то шумно обсуждали и замолчали, как только Кира с Иво вошли в кабинет. Под их заинтригованными взглядами Кира провела Иво в конец кабинета, к последней парте у окна.