"Подожди, Котенок, это касается меня и твоей мамы. Если ты пойдешь, Джастина, ты понимаешь, что будешь там единственным человеком. На демонстрации тебе придется держать свое мнение о вампирах при себе. Ты сможешь это сделать?"
Мама откинула волосы. "Я очень долго этого ждала. Я буду держаться. Пожмём друг другу руки."
Кости взял её руку, и это было первым разом, когда она добровольно коснулась вампира. К её чести, она не вытерла руку об одежду сразу же, как он её отпустил.
"Тогда мы пришли к соглашению. Хуан или Купер, я хочу, чтобы один из вас тоже поприсутствовал. Вы можете рассказать о том, что вы увидели, её команде, и использовать это в качестве предупреждения тем, кто может соблазниться и предать её. Дон, ты не поедешь. Ты не должен видеть того, что произойдет с твоим братом."
Моя мать встала, точно как я и думала, Ой-ой-ой. "Макс твой брат?" спросила она у Дона резким голосом.
Он не вздрогнул от ее гнева. "Да. Он стал причиной, по которой я открыл свой департамент. Я хотел убить своего брата и всех ему подобных. Я даже использовал для этого свою племянницу и никогда не говорил ей, кто я. Это сделал Кости, когда все выяснил. Так что, если вы на кого-то злитесь, то пусть это буду я, а не Кэт."
Смелые слова в комнате, полной существ без пульса. Спэйд одарил Дона полным отвращения взглядом, тогда как Родни только облизнул губы. Не сомневаюсь, что он мысленно солил и перчил Дона.
"Вы знали, что она ваша племянница, когда нашли Катрину?" спросила моя мать с недоверием.
Дон вздохнул. "Я прочел поданное вами сообщение о нападении, случившимся той ночью, когда вы встретили Макса. По вашему описанию я понял, что это он, а потом вы родили ребенка с необычной генетической аномалией. Да, я всегда знал, что Кэт - наполовину вампир - и моя племянница."
Моя мать испустила горький смешок. "Итак, оба мы использовали её с своих эгоистичных целях. Этот вампир обошёлся с ней лучше, чем её собственная семья."
Кости вскинул брови. "Джастина, я считаю, что это - самое приятное, из того, что вы когда-либо говорили мне."
Я тоже опешила, но мы отошли от темы.
"Я иду с тобой вечером," сказала я, заметив, что Кости не включил меня в свой список.
Его лицо окаменело. "Нет, Котенок. Ты не идешь".
Во мне вспыхнуло неверие. "Это меня били, в меня стреляли, кололи ножом, резали на кусочки и жгли, помнишь? Черт побери, я иду."
"Нет, ты не идешь," повторил Кости, его голос стал резким. "Если ты хочешь сама устроить Максу небольшую взбучку, отлично, но ты сделаешь это в другой раз. Не этой ночью."
Причина поразила меня. Кости считает, что я не смогу вынести того, что он сделает с Максом. Я с шестнадцати лет была по уши в крови и кишках, но неожиданно должна быть защищена от отвратительной стороны немёртвых?
"Кости, я не какой-то хрупкий цветок. Я не увижу ничего такого, с чем не смогу справиться."
"Да нет, увидишь," ответил Кости. "Если ты пойдешь, то будешь в ужасе, потому что я намерен убедиться, что это будет ужасно, в противном случае в этом не будет смысла. Нет, Котенок. Твое сострадание - это одно из тех качеств, которые я люблю в тебе больше всего, но в данном случае, оно нас поссорит. Ты не идешь, и это конец спора."
Я не могла поверить в то, что слышала. Во мне боролись боль и гнев. Как Кости может просто взять и решить, с чем я могу, а с чем не могу справиться? Это должны были быть взаимоотношения, а не диктатура.
“Хочешь знать одну вещь, которую я люблю больше всего в тебе?” спросила я, чувствуя предательское дрожание в голосе.
“То, что ты никогда не сравнивал свой возраст с моим.
Да, нет ничего,чтобы я видела или сделала, что не являлось пройденным для тебя, но ты всегда рассматривал меня как равную. Теперь же ты рассматриваешь меня как маленькую девочку, которую Макс обвинил в её существовании. Ты хочешь пойти без меня? Прекрасно. Но все, что было бы между нами в будущем, уже таковым никогда не будет, и всё из-за того, что ты пытаешься сейчас сделать."
"Котенок..." сказал Кости, обращаясь ко мне.
Я пронеслась мимо него и поднялась наверх. Внизу Хуан откашлялся. Рэттлер шептал что-то о том, что надо дать мне время, чтобы остыть. Дон кашлял и бормотал, что ему нужно сделать несколько звонков. Кости больше ничего не говорил, и он не пошёл за мной.
ГЛАВА 7
Я была зла весь остаток дня. Я сидела в своей комнате и не хотела не с кем разговаривать, особенно с Кости. Он оставил меня в одиночестве, даже не пытаясь подняться наверх.
Но когда небо начало темнеть, я решила, что просто не могу продолжать дуться. Я снова приняла душ и спустилась вниз. Родни приготовил ужин. Одному Богу известно, где он раздобыл для этого стейки; должно быть, послал кого-то в магазин.