— На танцы пойдёте? — садясь рядом, спросил Павел
— Ага, — кивнул Фёдор. — Сперва к старому коровнику. Со студентами познакомимси, а потом на танцы.
— Смотрите тама, не долго, а то мать наша заболела, будеть волноватьси.
Фёдор кивнул, соглашаясь.
Из своей комнаты вышла Наташа в новом платье, чуть ниже колен. Хоть и пошитом из лёгкого ситца, но с рукавами. На ногах простые чулки и новые, недавно купленные туфельки с застёжкой-ремешком.
— Чё-то, доча, ты легко оделаси.
— Да там тепло.
— А вечером? Не, надень кофточку и ето, — указал отец на юбку.
— Ну, папа! — недовольно посмотрела Наташа на отца, зная, что он хочет сказать о гачах*.
— Чёго папа? Одень, сказал.
Наташа, потянув Фёдора за руку, быстро выскользнула из дома.
— И недолго! — крикнул вдогонку отец, улыбнувшись, понимая, что раньше, чем с первыми петухами не вернутся.
Заглянув в спальню и убедившись, что Галка спит, вышел во двор.
Любкина дочь Нюрка, развешивала бельё.
— Нюр! — крикнул ей Павел. — А ты чёго дома сидишь?
— А чё?
— Дык ето… танцы седня.
— Всем, чёли, по танцулькам бегать? Кому-то и работать надо.
Кивнув, Павел улыбнулся, подумав: «Всея в мать, прямо не язык, а жало».
— Вот достираю, да пойду на ферму мамке помогу. Ето ваша Натка только развлекатьси могёть, нет чёбы за мать на дойку сходить.
— Наработаешься ешшо. Сходила бы на танцы. Тама студенты приехали, вот с парнями бы и познакомилась.
— Ешшо чего! Больно они мне нужоны, — огрызнулась Нюрка и, взяв пустой таз, ушла в дом.
— Нужоны, ешшо как нужоны, а то так и просидишь в девках, — тихо сказал Павел. Но Нюрка услышав, выглянула из дома и язвительно прокричала:
— Зато в подоле не принесу. А Натаха ваша кажный день с разными гулят.
— Чего ето с разными-то? С одним Федькой они милуются.
— Ой, как бы ни так, — скривилась Нюрка, став ещё сильнее похожей на мать.
— Ох, и язва ты.
— Какá есть, — огрызнулась Нюрка и сильно хлопнула дверью.
Только сейчас Павел заметил, что у забора, разделяющего их дворы, стоит Любкин семилетний сын Серёжка и, прижавшись лицом к щели, внимательно смотрит на него.
— А ты чёго тута?
— Мамка сказала со двора не ходить.
— Двойку получил?
— Не-а, у меня только звёздочки.
— Звёздочки? Ето хорошо. Нравитси учитьси значить?
— Не-а, не нравится.
— Як же так?
— А, — махнул рукой Серёжка и перелез через забор на сторону соседей. — Говорил я мамке, отдай меня во второй класс, так нет, не захотела. Скучно там с ними.
— Скучно?
— Ага. Сидят, крючочки рисуют. Я ужо давно читать умею. Меня Натаха научила. А чё етот здоровяк всё за ней ходит? Ты скажи ему, дядя Паша — я вырасту, сам на Натахе женюсь.
— Ну, — махнул рукой Павел, — когда ето ешшо будеть? Для тебя друга невеста найдётси.
— Не, я точно говорю, женюсь на Натахе. Вот закончу восемь классов, выучусь на тракториста и женюсь.
— Серёнька! — позвала брата выглянувшая из дома Нюрка. — Поди ка сюды. Дед тебя зовёть.
— Ну ладно. Пошёл я, — мальчик подал руку Павлу и, прощаясь, крепко пожал. Потом быстро перелез через забор и убежал в дом.
Павел вышел за калитку, усмехаясь, думая о Серёжке. Наташа часто с ним водилась. И когда помогала братьям с уроками, то попутно и Серёжку усаживала рядом. Учила его читать, а потом и писать. Мальчишка оказался на удивление сообразительным и схватывал всё на лету, что нельзя было сказать о Мишке с Ванькой. Сама Наташа, как и мать, училась на пятёрки. А вот сыновья удались в Павла и лицом, и ростом, и характером. Только волосы Мишка материны взял — чёрные, волнистые, непослушные. А Ваньке достались отцовские — светлые. Если бы не волосы, то могли и за близнецов сойти. И учились так же, как и Павел, выше тройки получали оценки крайне редко. Это ничуть не смущало отца, а вот Галина наказывала мальчиков сильно и часто. Те, понимая, что порки и угла не избежать, всё равно прогуливали уроки. Убегали из дома, не исполнив данные матерью задания по хозяйству, а потом, возвращаясь, сразу ложились в кровать и делали вид, что уснули. Одним словом, росли обычными мальчишками, что злило Галину. Она мечтала, что и сыновья смогут уехать из Берёзовки, поступив учиться. Но чем старше они становились, тем меньше в это верила и сама мать.
Павел вышел со двора и присел у забора, прислонившись к нему спиной. Закурил и, улыбаясь, подумал о дочери. Не могло не радовать отца, что Наташа растёт красавицей и умницей. Уже и невеста совсем. Вспомнилась сестра Маринка. Галина хотела, чтобы после школы Наташа поехала именно к ней. Под присмотром тётки и в институт поступила бы, да и жила бы у той. Но вот Павлу совсем не хотелось отпускать дочь. Хотя и понимал, что держать Наташу подле себя всё одно не получится. Вырастет и выпорхнет из родительского гнезда.