— Федька! — резко крикнула девушка и дёрнула того за руку. — Прекрати, а то не пойду с тобой на танцы.
— Ага, — сразу переключился на неё юноша, широко улыбаясь, — Да он мне и не нужон совсем, я дык только, попужать, — и вмиг забыв о сопернике, вновь спросил: — Дык пойдёшь на танцы?
— Не «дыкай», — нравоучительно повторила Наташа. — А ты уверен, что завтра танцы будут? — прищурившись, спросила она.
— Ага, отец сказал, будем со студентами знакомиться и со студентками, — подмигнув, рассмеялся Фёдор. — А потом ужо долго не будет танцев. Так что завтре последние.
— Ничего не последние, — отозвался Володька.
— Ага, — взглянул в его сторону Федька, — пока урожай не соберём, отец не разрешит.
— А чё делать тогда, семечки чёль лузгать? — поинтересовался отвергнутый юноша.
— Ну, чёго ты тут стоишь?! — уже не скрывая презрения, Федька вновь направился в его сторону, не выпуская Наташин портфель из рук. Соперник сделал несколько шагов назад, но уходить не собирался. Девушка в очередной раз попыталась вырвать портфель. Но Федька, обняв её, и поглядывая с торжествующей ухмылкой на одноклассника, сказал:
— Поцелуешь — отдам!
Володька, набрав полные лёгкие воздуха, шагнул к ним, стараясь помочь девушке освободиться от крепких рук Федора.
Но тот, выпустив Наташу из объятий, кинулся на него.
Воспользовавшись моментом, Наталья проскочила в калитку, крикнув Фёдору:
— Только посмей мне подраться! Не пойду тогда с тобой никуда больше! И можешь сам за меня уроки делать, раз портфель не отдаёшь, — и побежала к распахнутым дверям дома, у которых уже стояла мать.
— Чёго ты за нами таскаешься? — зло проскрипел Федька в лицо Владимиру. — Чё, ешшо не понял? Тебе тута не обломится.
— Ешшо посмотрим, — ответил юноша и, повернувшись на пятках, закинул сумку на плечо. Направился по дороге, в сторону, откуда они недавно ещё пришли, не собираясь ввязываться в драку.
Хмыкнув, Федька сплюнул в сторону удаляющегося «друга» и, перегнувшись через забор, поставил портфель возле калитки. Затем ещё раз взглянул на уходящего Володьку, хитро усмехнувшись, но, видимо, передумав устраивать тому взбучку, махнул рукой и пошёл в другую сторону.
Мать сильно ударила Наташу по плечу, сказав:
— Добегаешься, принесёшь в подоле, убью!
— Чёго это ты, мать, расшумеласи тута? — вышедший из дома отец погладил Наташу по голове. — Иди дочка в дом, иди, — нежно сказал он девушке. Та, не дожидаясь очередного подзатыльника от матери, быстро юркнула мимо отца в распахнутую дверь.
— Гала, ну чёго ты её ругашь постоянно?
— А то! Вон, — кивнула жена в сторону удаляющегося парня, — ходит, как хвост приклеенный, а в армию уйдёт?..
— И чё? — прижал он к себе жену, поцеловав в лоб. — Уйдёть и прийдёть, а там и свадьбу сыграм.
Галина подняла глаза и посмотрела на мужа.
— Какую свадьбу? Паша, опомнись, ей учиться надо. Хватит того, что я тут осталась, коровам дойки мять! Нет уж… — она оттолкнула мужа и пошла к калитке. Взяла портфель, отряхнула его и, повернувшись, добавила: — Разве я этого хотела?! Всю жизнь за меня все всё решают. Нет! — она покачала головой. — Нет, за неё я решать буду. Будет так, как я скажу!
— Ну-у-у… расшумеласи, — подходя к жене, улыбаясь, сказал Павел. — Мне иногда кажетси, ты её совсем не любишь.
— Много ты понимаешь, — пробурчала Галина. — Не любишь… Зато ты сильно любишь. Девке семнадцатый год, а ты всё её, как маленькую…
— А тебе завидно, — Павел крепко, прижал к себе жену. Высокий, сильный, он всегда чувствовал себя немного неуклюжим рядом с этой маленького роста женщиной, так и оставшейся худенькой, как в девчонках.
— Ух, — недовольно выдохнула Галина, — не я виновата, что мой отец…
— Вот-вот и я об этом. Ну, не повезло тебе, почему же я Натаху не могу баловать? И потом, разве я не любил тебя такую же?
— Ну, ты и сравнил.
— А чё? Ну, не отец, так я тебя… — он провёл рукой по спине жены и, наклонившись, запустил ладонь под подол юбки.
— Ой, нахальник, ну ты и сравнил… — Галина оттолкнула мужа и побежала в дом.
Павел потянувшись, крякнул с удовольствием и подошёл к забору, облокотился на него и стал смотреть в темнеющее небо с появляющимися звёздами. Обладая характером способным забывать всё плохое, он помнил лишь хорошее, считая себя самым счастливым на земле человеком.
А как ещё можно думать, если отец с матерью живы, если сестра, как и хотела, стала врачом, если он уже семнадцать лет женат на своей Галке, если у его растут красавица дочь и пара сорванцов. Конечно, счастливый. Жаль только, что когда-то самый лучший друг, даже брат, оказался предателем…