– Того, – согласился Глеб. – Спать иди.
– А…
– Я посмотрю. Просто посмотрю. Клянусь тьмой.
И Земляной кивнул. Поверил?
– Знаешь, – сказал он, закрыв глаза, – я тебе даже завидую. Немного. У кого-то хоть жизнь налаживаться начала, а поэтому… надо шевелиться… я деду еще раз написал. Попросил… ненавижу просить о помощи, но… хотелось бы разобраться с делом до того, как нас поднимут на вилы.
– Разберемся.
– Сам-то веришь?
Глеб пожал плечами и повторил:
– Иди спать…
…в подвале было по-прежнему тихо, вполне себе уютно и привычно пахло дезинфицирующим раствором, бутыль которого нашла свое место в углу.
Появился стол.
И тело на столе, прикрытое полотном не столько из уважения к покойному, сколько порядка ради. Глеб обошел стол, приподнял полотно и хмыкнул. А Микола был затейником, пусть ноги его отличались изрядной кривизной и некоторой волосатостью, но вот педикюром он не брезговал.
Ишь ты…
Глеб сдернул полотнище, убедившись, что вряд ли покойный делал педикюр самостоятельно: под простыней обнаружилось округлое рыхловатое брюшко немалых размеров.
И руки в порядке.
Ногти подпилены ровно, аккуратно.
Да и само тело выглядит ухоженным. Глеб наклонился и принюхался. Так и есть, мыло дорогое, он сам подобную марку использует и весьма ею доволен. Волосы вот слиплись, что от грязи, что от крови, а на лице застыло выражение преудивленное, будто не ожидал покойный этакого-то подвоха.
Глеб повернул голову набок. Тело в холоде подвальном налилось обычной мертвой тяжестью, скоро и вовсе окоченеет, сделавшись неудобным. Странно, что Земляной вскрывать не стал.
Не счел важным?
Или времени не хватило? Второе скорее. Он, верно, в том доме еще выложился, а потом и этот мертвец… и ведь, если подумать, нищий – не такая уж великая фигура, чтобы смерть его привлекла внимание.
Стало быть…
…привлекли?
Глеб снял пиджак. Поспать бы следовало, но… сперва дело. Его охватил неожиданный азарт, который напрочь избавил от сонливости. Да и вовсе кровь бурлила. И это было в корне неправильно.
Кофр с инструментом раскрылся, точно с нетерпением ждал, когда же вспомнят о нем. Столик ближе. Свет… свет следует поправить. И добавить.
Защитные очки.
Перчатки.
Вдох. Выдох. Глеб давно уже не проводил вскрытий и даже не был уверен, что нынешнее необходимо. Причина смерти гляделась весьма очевидной, но…
Первый надрез лег легко, руки помнили дело. И тьма согласилась, что в потрошении мертвецов есть своя прелесть.
Кожа.
Мышечный слой.
Кости.
Органы.
Крупноватое сердце, которое, надо полагать, пока со своею работой справлялось неплохо, а что порой сбоило, так оно бывает. Но еще пару лет и гипертрофия стала бы весьма выраженной, а симптомы обострились бы, заставив обратиться к целителю.
Или нет?
Печень… с печенью все куда как сложнее. Изменения отчетливы и вряд ли вызваны лишь алкоголем. Стало быть… Глеб отщипнул кусочек, почти не сомневаясь, что при микроскопировании увидит весьма характерные следы.
Желтая лихорадка – частый гость на восточных берегах. Она таится в грязной воде местных речушек, которые имеют обыкновение пересыхать в сезон, чтобы после, наполнившись дождями, раздобреть на недолгие пару недель, обзавестись мутными водами, которые манят все живое в округе. И горе тем, кто польстится на темную жирную с виду воду. Симптомы появляются далеко не сразу, к этому времени реки пересыхают, а солнце прочно обживает степные небеса, и палит нещадно, и выжигает все живое.
Его и винили.
Долго винили…
А он был крепким, этот парень, которому довелось побывать на границе и вряд ли то было случайностью. Сколько он служил? Или не по служебным делам, но по торговым? Находились смельчаки. Или не по тем, и не по другим, а по таким, что лежат вне закона?
Как бы там ни было, ему повезло.
Глеб поднял руку, надавил на ногти покойника, убеждаясь, что есть она, едва заметная желтизна. А ведь достанься ему более активная форма, давно уже сгнил бы. С желтой лихорадкой целители не способны были сладить, разве что замедлить развитие.
…а если…
В городе целителей немного, помимо того, который пользовал Анну. О пациентах своих говорить они не любили, но ситуация особая.
…да и бляха Земляного поможет, если что.
Почки.
И вновь характерный налет, подтверждающий догадку. Частью свежий, выходит, что его, Глеба, проклятье подстегнуло болезнь. Смерть от проклятья избавила, а вот лихорадка продолжала разъедать тело.