– Можно? – Ольга потянулась к секатору. – Я осторожно… очень хочется кого-нибудь порезать. А цветами не обольщайтесь. Вы ему глянулись, но я искренне сочувствую той женщине, которая решит связать свою жизнь с моим братом.
– Я не решу.
– И хорошо. Как резать? Тут?
– Чуть больше, чтобы было несколько узлов с листьями. Да, вот так… – Анна помогла выбрать место.
– У него в каждом городе по любовнице. Ему так удобней. Выбирает кого-нибудь, кого полагает достойным своей высочайшей особы…
Анна подбирала тонкие веточки.
– Хватит, – сказала она, принимая растение. Толика силы, чтобы стабилизировать. Грамотная обрезка только на пользу, еще несколько недель и ее «Закат» разрастется пуще прежнего.
– Некоторых он годами мучит. И конечно, он ничего не обещает, он слишком продуман, чтобы что-то обещать, но вы же знаете, что можно вести себя по-разному. Он и ведет так, что становится понятно, что еще немного и он сделает предложение. Нет, он щедрый, а слышали бы вы, как он играет… он, когда скрипку берет, то вообще кажется, что это другой человек. Куда более… приятный. Жаль, мама не хочет этого понимать. Она злится, когда Олег берет скрипку, вот он… и становится сволочью. А вообще он меня достал. Решил замуж выдать.
Ольга отбросила прядь волос.
– А ты не хочешь?
– Не хочу. Не то слово… я взрослый человек, я сама способна решить, что мне делать и как мне жить. И нужно ли мне замуж или нет. Я знаю, что на самом деле ему плевать и деньги нужны. Раньше матушка помалкивала, а тут заявила, что он прав. Достали!
Ольга вскочила.
И села.
– Не поддавайся ему… все цветы и прочее… такая же ложь, как и с остальными…
– И часто он ездит?
Ольга обернулась на этот голос, а в руке ее вспыхнуло белое пламя, правда, тотчас погасло.
– Добрый день, Анна, – Александр выглядел потрепанным и несчастным, впрочем, сейчас Анна была почти уверена, что это обычный его вид. – Добрый день…
– Ольга, – представилась Ольга, спрятав обе руки за спину. – Извините.
– Это вы меня извините, – Александр изобразил поклон, который почему-то показался Анне издевательским. – Мне не следовало подкрадываться вот так, и уж тем более подслушивать чужие разговоры. Однако, как показывает опыт, чужие разговоры иногда содержат много крайне полезной информации.
Ольга только и смогла, что кивнуть.
Она разглядывала Земляного с живым интересом, не собираясь его скрывать. И кажется, мастер смутился. Определенно, смутился.
Взгляд отвел.
И дернул крупную медную пуговицу, которыми была украшена нелепая его куртка.
– Там, – Анна указала на угол. – Вы не могли бы постоять вот там? Гортензии не слишком любят темную энергию.
Земляной послушно отступил в указанный угол, а после и вовсе сел. На землю. Шевельнул хвостом Аргус, приветствуя создателя, правда, на всякий случай оскалился, словно показывая, что благодарность благодарностью, а долг долгом.
– Вам… может… воды принести? Или лимонада? – Ольга поспешно пригладила волосы руками, правда, тут же вспомнила, что руки эти не слишком чисты и вновь спрятала их за спину. – Я схожу… я помню, где кухня.
– Сходите, – согласился Земляной, тоже разглядывая ее, правда, исподтишка, изо всех сил пытаясь выглядеть безучастным.
– Так воду? Или лимонад?
– Воду. И лимонад. И… молока, если можно.
– Молоко в леднике, – Анна занялась пересадкой. Горшочки со смесью она заготовила загодя, оставалось лишь воткнуть веточку и поделиться с ней силой, инициируя рост корневой. Несколько дней в зоне высокой влажности, и растения можно будет перенести в обычные условия.
А к осени будут готовы на высадку.
Ольга убежала.
– С Глебом все… – странное беспокойство мешало сосредоточиться на работе. – В порядке?
– В порядке, – согласился Земляной. – В полнейшем. Спит. Ночь тяжелая. Утро тоже. Вот и прилег. Не волнуйтесь, для нас обычное дело. Я вот выспался и решил вас навестить.
Он вновь крутанул пуговицу, а Анне подумалось, что с этакой привычкой пуговицы надо пришивать особенно прочно.
– Охрану я не потревожил. Не смотрите так, для большинства ее вполне хватит, но… у меня особые таланты. Родовые, чтоб их… – Земляной почесал переносицу. – Вам еще долго? Хотелось бы, знаете ли, еще раз взглянуть на проклятье. Имеется ощущение, что я что-то да упускаю, да… а эта ваша знакомая, как давно она знакомая?
– Недавно.
Земляной кивнул.
– Светлая, – сказал он с непонятным раздражением. – Вы знаете, что светлым настоятельно рекомендуется выбираь в пару человека с аналогичным даром. А вот темным – с противоположным. Темные пары тяжело уживаются. Характер у нас большей частью сложный. И дар в детях, если и появляется, то слабый. Темной вообще тяжело беременеть… потому ведьм еще меньше, чем нас. А вот в паре темного и светлой чаще всего появятся одаренные дети. Правда, характер наследования непредсказуем, но точно установлено, что сила дара в большинстве случаев возрастает. Если же речь об обыкновенном человеке, то дар просто передается. И поэтому многие темные предпочитают связывать жизнь именно с обыкновенными людьми.
– Теперь буду знать, – Анна перебирала тонкие плети. Этот разговор… был совсем не о том, о чем принято говорить.
– Мне запрещено вступать в брак с обыкновенным человеком. И с темной. А вот светлые… у моего деда есть список подходящих невест.
– Сочувствую.
– Хоть кто-то правильно понял, – проворчал Земляной, отпустив пуговицу. – Скажите вашей подруге, что я – плохой вариант. Очень плохой вариант… мы все… не совсем нормальны. Тьма оставляет отпечаток. На ком-то едва заметный, который проявляется лишь в дурном нраве, кому-то везет меньше. Иногда она сводит с ума.
Это Земляной произнес задумчиво.
– Моего отца свела. И не только его. Я в принципе не хочу жениться. Не хочу заводить детей, потому что наш семейный дар – это скорее проклятье, а кому хочется, чтобы дети были прокляты. Правда, я не уверен, что мне позволят быть свободным, но… если уж так, то лучше выбрать ту женщину, с которой можно договориться.
– Это как?
– Обыкновенно. Я уже и проект составил, – Александр явно оживился. – О встречах. И о том, что как только появится наследник, я добьюсь права с раздельным проживанием. Хотелось бы развод, но… мне его не дадут. А так… я определю содержание и неплохое, чтобы она ни в чем не нуждалась. И если вдруг у нее кто-то появится, то препятствовать не стану. Я даже готов признать тех, других детей, хотя и без права наследования. Но это не от меня зависит, оно уровнем дара определяется. Как-то вот… так что… ваша подруга не подходит.
– Почему? – раздался возмущенный голос Ольги.
– Слишком эмоциональна.
– Я?!
– Вы.
Он смотрел на Ольгу снизу вверх, но при всем том снисходительно, всем видом показывая, что понимает ее неспособность принять столь простые и очевидные вещи.
– Болван, – Ольга протянула кувшин с молоком. – Пейте, окажите любезность…
– С превеликим удовольствием… вам нужен супруг, который с пониманием отнесется к этой вашей… чрезмерной эмоциональности.
– Нет у меня никакой чрезмерной эмоциональности!
– Это вам так только кажется.
– Кажется?!
– Именно. Вот зачем вы на меня кричите?
– Я кричу?!
– Вы!
– Я не кричу! – Ольга топнула ножкой. – Просто вы… вы… с этими вашими договорами… прямо как мой братец. Тот тоже думает, что все можно запихнуть в рамки договора. Да… а на самом деле… на самом деле сердцу ведь не прикажешь!
– Вы просто не пробовали.
Александр прижал кувшин к груди. Он держал его нежно, трепетно даже, будто и не кувшин, а величайшую драгоценность.
– А зачем? Вот зачем все это?! Пробовать… запирать. Заслоняться от мира договорами? Зачем притворяться, будто чувств не существует? Придумывать что-то… и мучиться. Думаете, я молода и глупа? Ничего не понимаю? В том и дело, что я все вижу и все понимаю. Сначала договор, который по сути ложь и притворство, потому что является сделкой. Потом лжи становится больше и больше… ненужный брак. Надоевший муж. Дети, которые появились на свет, потому как положено, чтобы были наследники. А на деле никому-то до них дела нет. Или наоборот, их начинают подгонять под эти самые правила, готовить к тому, что, когда они вырастут, должны будут продолжить семейную традицию быть несчастными… знаете, сколько я повидала таких семей? О, маменька и в изгнании вела весьма активную светскую жизнь. Я видела все. И лицо, и изнанку. Женщин, которые пьют и спят с прислугой только потому, что больше заняться нечем. Мужчин, которые их ненавидят… это отвратительно!