На грани отчаяния капитан Савицкий приказал экипажу готовить секретное оружие:
Может, наверху уже война началась, а мы тут кувыркаемся. Мы сейчас по ним шарахнем! Сами погибнем, их потопим всех, но флот не опозорим![1]
Чтобы выпустить атомную торпеду, нужно было получить согласие замполита подводной лодки, у которого была вторая половина стартового ключа. Хотя решение капитана не было согласовано с Москвой, замполит его одобрил.
На любой из других трех подводных лодок этого было бы достаточно для пуска атомной торпеды. Но на борту Б-59 по чистейшей случайности присутствовал командующий всей флотилией капитан Василий Архипов, поэтому требовалось и его согласие. Архипов отказался его дать. Он успокоил капитана Савицкого, уговорил его отказаться от своего плана и вместо этого поднять судно на поверхность и ожидать дальнейших распоряжений из Москвы[2].
Мы не знаем точно, что случилось бы, если бы Архипов дал согласие – или если бы он просто находился на любой из трех других лодок. Возможно, Савицкий не исполнил бы собственный приказ. И все же ясно, что мы оказались в опасной близости от ядерного удара по блокирующему остров флоту – удара, который, скорее всего, привел бы к ядерному ответу, а затем эскалации конфликта в полномасштабную ядерную войну (единственную, к которой США готовились). Много лет спустя Роберт Макнамара, который занимал пост министра обороны во время кризиса, пришел к такому же выводу:
Не следует полагать, что, если бы американские войска были атакованы ядерными боеголовками, США не ответили бы ядерными боеголовками. К чему бы это привело? К полной катастрофе[3].
С тех пор как у человечества появилось ядерное оружие, мы постоянно оказываемся перед подобным выбором. Решения в нашем мире принимаются в неидеальных условиях: оперируя поразительно неполной информацией, люди управляют технологиями, которые угрожают будущему всего нашего вида. Нам повезло в тот субботний день в 1962 году, и мы смогли избежать катастрофы. Но наши разрушительные способности продолжают расти, и мы не можем вечно полагаться на удачу.
Нам нужно принять решительные меры, чтобы покончить с этим периодом эскалации риска и обеспечить себе будущее. К счастью, это в нашей власти. Главные риски связаны с деятельностью человека, поэтому он может их предотвратить. Таким образом, нам предстоит решить, выживет ли человечество в эту эпоху. Но это непростой выбор. Все зависит от того, как быстро мы поймем и примем на себя новую ответственность, которая приходит с нашей беспрецедентной мощью.
Это книга об экзистенциальных рисках – рисках, которые грозят уничтожением долгосрочного потенциала человечества. Вымирание – самый очевидный путь к уничтожению этого потенциала, но есть и другие. Если цивилизацию на планете ждет полный крах, наш долгосрочный потенциал тоже погибнет. Мы увидим, что есть и антиутопические сценарии: мы можем оказаться взаперти в обреченном мире, где у нас не будет пути назад.
Хотя эта категория рисков разнообразна, она еще и специфична. Мне придется воздержаться от рассмотрения множества важных рисков, которые в нее не входят: мы говорим не о новых темных веках, которые ждут человечество и природный мир (какими бы ужасными они ни оказались), а о полном уничтожении потенциала человечества.
Экзистенциальные риски ставят перед нами проблемы нового типа. Они требуют от нас координации на международном и межпоколенческом уровнях, причем такого тесного, какого не было прежде. И нам следует быть дальновидными, а не действовать методом проб и ошибок. Поскольку риски не дают нам права на ошибку, необходимо создать институты, гарантирующие, что никогда в будущем мы не станем жертвами такой катастрофы.
Чтобы должным образом раскрыть тему, нужно охватить очень многое. Анализ рисков предполагает погружение в физику, биологию, геонауки и информатику; определение их места в общей картине мира требует обращения к истории и антропологии; при оценке ставок задействуются философия морали и экономика; а поиск решений невозможен без международных отношений и политологии. Если делать все как полагается, нужно глубоко погружаться в каждую из этих дисциплин, а не выбирать цитаты экспертов и исследования, подходящие для обоснования заранее выстроенной концепции. Это было бы непосильной задачей для одного человека, поэтому я невероятно благодарен десяткам ведущих мировых экспертов в этих сферах, которые консультировали меня и давали свои критические оценки[4].
4
Ошибки, разумеется, на моей совести. Обновляемый список замеченных ошибок можно найти на странице theprecipice.com/errata. Я говорю спасибо за профессиональные консультации Фреду Адамсу, Ричарду Элли, Тацуе Амано, Сету Бауму, Нилу Боуэрмену, Майлзу Брандейджу, Каталине Кангеа, Пауло Чеппи, Кларку Чепмену, Дэвиду Кристиану, Аллану Дефо, Ричарду Данцигу, Бену Дэю, Дэвиду Денкен-бергеру, Дэниелу Дьюи, Эрику Дрекслеру, Дэниелу Эллсбергу, Оуэну Эвансу, Себастиану Факуару, Владу Фирою, Бену Гарфинкелю, Тиму Геневейну, Гудвину Гиббонсу, Тору Грепелю, Джоанне Хей, Алану Харрису, Хиски Хауккале, Айре Гельфанду, Говарду Херцогу, Майклу Дженнеру, Риа Каллури, Джиму Кастингу, Яну Лейке, Роберту Лемперту, Эндрю Левану, Грегори Льюису, Марку Липсичу, Розали Лопес, Стивену Луби, Энджелу Лужнице, Дэвиду Манхейму, Йохему Маротцке, Джейсону Матени, Пирсу Миллетту, Майклу Монтегю, Дэвиду Моррисону, Кэссиди Нельсон, Клайву Оппенгеймеру, Рэймонду Пьерхумберту, Максу Поппу, Дэвиду Пайлу, Майклу Рампино, Джорджии Рэй, Кэтрин Роудс, Ричарду Роудсу, Карлу Робишо, Тайлеру Робинсону, Алану Робоку, Луизе Родригес, Максу Розеру, Джонатану Ружье, Эндрю Рашби, Стюарту Расселлу, Скотту Сагану, Андерсу Сэндбергу, Хауке Шмидту, Рохину Шаху, Стиву Шервуду, Льюису Смиту, Джейкобу Стейнхардту, Шелдону Штерну, Брайану Томасу, Брайану Туну, Филу Торресу, Мартину Вайцману, Брайану Уилкоксу, Алексу Вону, Лили Ся и Дональду Йомансу.