Выбрать главу

– Лайл!

Она была жива. Лайл привстала. Они стояли на коленях друг против друга. На побелевшем лице Лайл краснела свежая царапина. Серые глаза смотрели на Рейфа, не видя его. Рейф с тревогой вглядывался в лицо Лайл.

– Ты ранена?

– Нет… я не знаю… я решила, что мне конец…

– И я.

К месту происшествия сбежалась вся деревня: Куперы, почтмейстерша мисс Коул, ее племянница Сисси, портниха, Джеймс, брат мисс Коул, владелец лавки, пекарь мистер Мэггс, престарелый мистер Обадайя Крисп, а также толпа юных Криспов, Коулов, Куперов, связанных между собой сложной цепью свойства и родства. Все были перепуганы, возбуждены, преисполнены сочувствия и любопытства. Их слегка разочаровало, что Лайл ничего не сломала. Однако миссис Купер со знанием дела заметила:

– Иногда переломы проявляются не сразу.

Лайл, сидя на траве, смягчившей падение, ощупывала себя и без конца повторяла дрожащим голосом:

– Не беспокойтесь, со мной все хорошо.

Рейф выловил в толпе мисс Коул и попросил:

– Пожалуйста, позвоните в усадьбу, пусть пришлют Эванса на другой машине, да поскорее.

– И как только ее угораздило? – удивленно спросила Сисси Коул, переводя взгляд с тетки на Лайл.

«Девицы вроде нее вечно уставятся в пол, будто ты с ними заигрываешь», – мелькнуло в голове Рейфа. Ему не нравилась Сисси – высокая тощая девица, грубое подобие Лайл, и к тому же неряшливая. Заправив за ухо соломенную прядку, Сисси скорбно пробубнила:

– И как только ее угораздило?

Этот же вопрос, но в других выражениях, задал ей Рейф спустя пару часов после аварии. Лайл отказалась лечь в постель и запретила себя опекать. Сменив безнадежно испорченное платье, Лайл устроилась в глубоком кресле на лужайке, откуда открывался вид на Тэйн-Хед, и в одиночестве пила чай. Здесь было тихо и хорошо. «А главное, нет Алисии», – думала Лайл.

Рейф присел на табурет у ее ног и спросил:

– Черт подери, что это было?

– Что-то случилось с машиной на повороте.

– Что именно?

– Руль перестал слушаться.

– А раньше ты ничего не замечала?

– Дейл заметил.

Рейф передернул плечами и отвернулся.

– Дейл? Что именно он заметил?

Лайл всхлипнула.

– Он рассердился – сказал, что барахлит рулевое…

Рейф перебил:

– Кто вел машину – ты или он?

– Дейл. Он ненавидит сидеть рядом с водителем. Дейл велел мне проверить машину у Лэнема.

– Дейл велел тебе проверить машину, а ты не послушалась? Почему?

– Не захотела… – Лайл покраснела.

– Но почему?

– С нами была Алисия. Приехала за своей машиной. Она пыталась завязать ссору, а я не хотела ссориться.

Рейф пытливо всматривался Лайл в лицо.

– По-твоему, лучше угодить в аварию, чем поссориться?

– Я же не думала, что все кончится аварией! Дейл хотел, чтобы машину осмотрел Эванс, а уходя, велел мне ехать к Лэнему. – Лайл нервно усмехнулась. – Откуда мне было знать, что все так серьезно?

Рейф обхватил руками колени. В светлых брюках и белом свитере, небрежно накинутом на плечи, он казался смуглее обычного. Темные волосы курчавились над ушами слегка вытянутой формы.

– Из-за чего вы с Алисией поссорились?

– Я не ссорилась. Рейф, почему она меня ненавидит?

– Неужели не догадываешься? – Рейф тонким голоском пропел: – «Не презирала б так тебя, не будь ей он милей»[6].

Лайл густо покраснела.

– Прекрати, Рейф.

Он рассмеялся.

– Тоже мне тайна! Причина ее ненависти стара как мир, прелесть моя, – Алисия тебя ревнует. А если ты и дальше собираешься изображать святую простоту, я скажу к кому.

Лайл насупилась, однако с детской прямотой встретила его насмешливый взгляд. Вечно этот Рейф дразнится… Хотя, возможно, именно поэтому с ним легко болтать обо всем на свете. И никаких тайн, никаких подводных камней и зыбучих песков – лишь чистая прозрачная вода.

– Скажи, в моих жилах течет разбавленное молоко? – спросила Лайл.

Рейф расхохотался.

– Это Алисия придумала?

Лайл кивнула.

– Тебе следовало ответить, что лучше молоко, чем уксус.

– Ты тоже думаешь, что в моих жилах течет разбавленное молоко?

На лице Рейфа появилось очень странное выражение.

– Разбавленное? Нет. Скорее подслащенное медом.

Лайл прыснула.

– Фу, гадость! Ты говоришь как герой драмы. Меня сейчас стошнит!

Рейф замолчал, довольный, что ему удалось ее рассмешить. На щеках Лайл снова играл румянец, и она больше не смотрела за горизонт невидящим взглядом.

вернуться

6

Рейф перефразирует строчку Ричарда Лавлейса из стихотворения «К Лукасте, уходя на войну».