Удостоверение на имя Рудольфа Кернера, пропуск в офицерскую столовую «Дома правосудия»... Письма... - Грачев потрошил толстый бумажник Кернера. - Пропуск на посещение кинотеатра «Урания» для просмотра трофейных фильмов. Стоп... Что-то есть! - Он развернул тонкий листок бумаги, сложенный вчетверо: - Так... «Совершенно секретно». Только для Р. Кернера... Ребята: вот!.. «Операция «Бросок». Аэродром... перекрыть все дороги...» так: «Восемнадцатого октября посадка самолетов в период с четырнадцати до пятнадцати часов! Принять все меры...» Командир, мы нашли то, что искали!
- Уже пишу текст! «Самолеты аэродроме будут между четырнадцатью и пятнадцатью часами. Буря». - Пургин подсел к радистке. - Держишься? Шифруй. Не умирай, Нина!
- Что? - Нина поглядела на Пургина пустыми, ничего не видящими глазами. Сознание ее уплывало. Она едва различала лицо командира, его шевелящиеся губы, но не понимала, о чем он говорит. Мотнула головой: - Пить...
- Держи! - Володя поднес к губам девушки фляжку. Нина сделала несколько глотков, подставила ладонь, Володя налил в нее воды, и девушка плеснула ее себе в лицо. Седой пододвинул ей планшет с бумагой, сунул в руку карандаш. - Ниночка ты слышишь меня? Надо передать радиограмму, ты понимаешь? Вся наша работа... Скорее... Где текст? - Нина начала медленно водить карандашом по бумаге, переводя значение слов в строчки цифр. - Готово... Наушники дайте... Ой, как бо-ольно.
Она взялась за «ключ», точками и тире набирая позывные «Центра». Переключилась на прием, «Центр» ждал, и Нина начала передавать текст очень важного сообщения.
...Зоська подняла голову и прислушалась, Ян поглядел на нее: что это она? Отец Бронислав отложил ложку, - все трое обедали, - выглянул в окно. Вскочил, опрокинув миску с супом, лицо его побелело:
- Швабы! Янек, беги!
- Поздно, отец! - и Ян смотрел в окно. Из подъехавшего к дому грузовика выпрыгивали солдаты в пятнистых куртках, пригибаясь, окружали хутор, а несколько человек бежали к огороду, к груде темной картофельной ботвы, под которой была дверь-лаз в потайное убежище. Э, а это кто?! Неужели сосед? Зося вдруг страшно закричала. Ян обернулся: она протягивала руку в сторону согнутой фигуры Фрица Розенберга, лицо ее было искажено ужасом. И пустые глаза ожили, в них был страх! Так вот какое ей нужно было потрясение, чтобы...
- Он, он! - выкрикнула Зося и поглядела на Яна. - Он меня...
- Зоська, милая! А меня ты узнаешь? Ян перегнулся через койку, вытащил спрятанный там автомат, взвел затвор. Отец, присев возле печки, выворачивал топором половицу, доставал припрятанный еще со времен первой мировой войны карабин. - Зоська, это я, твой брат!
Громкий стук прикладом в дверь и голос:
- Выходите! Дом окружен! Все выходите!
Ян поднял автомат. Грохот, едкий запах дыма, щепа, вышибленная очередью из двери, посыпалась на пол, кто-то с той стороны ее вскрикнул, упал. Звон разбитых оконных стекол, роем белых осколков разлетелась суповая миска. Пули дырявили стены и печь, упала, выплеснув керосин, лампа. Что-то шепча, передергивал затвор карабина хозяин Поморья Бронислав Конопка, вжимался в угол комнаты Ян. Вот возле колодца мелькнул солдат в пятнистой куртке, и Ян стебанул по нему из автомата.
Зажав уши ладонями, сидела на полу Зоська, глядела на Яна по-прежнему полными страха, но живыми глазами...
Вальтер Кугель не лез в свалку. С некоторых пор, а точнее с того вечера, когда Лиззи, девчонка-солдат, вошла в его кабинет, ему отчего-то не хотелось лишний раз соваться под пули. Все же шкура такая тонкая! Подумать только: малюсенький кусочек свинца прошивает ее насквозь, дробит кости, дырявит внутренности... Попыхивая сигаретой, он стоял возле грузовика, а чуть в стороне топтался старик Розенберг, повторяя уже в который раз:
- Господин офицер! Как же насчет премии? Господин офицер!
- Отряд в районе замка Бальга заканчивает прочесывать лес, - доложил радист, - пока никого не обнаружил... Минутку: на связь выходит штаб отряда.
- Господин офицер, как насчет премии? - ныл старик.
- Отстань! На вот, держи, - Кугель кинул старику пачку сигарет, подошел к радисту: - Что там? Отвечайте!
- Радиостанция русских только что засечена возле самого аэродрома, там, где находятся развалины молокозавода.
- Что-о?! Срочно вызывай отряд, прочесывающий лес. Есть? Давай! - схватив микрофон, Кугель громко закричал в него: - Раух, ты? Говорит Кугель. Срочно направляйтесь к развалинам аэродро... тьфу! молокозавода! Знаешь где? Возле аэродрома. Сколько? Три километра? Собирай отряд и - бегом! И я сейчас буду там!
Возле построек хутора раздавались взрывы, солдаты забрасывали дом поляка гранатами, и над его крытой тростником крышей занимался столб огня. Черный дым валил из окон. А ведь отстреливаются еще! До чего же эти поляки живучи... Но вот из дома послышался чей-то крик: