- Уходим! - закричал Пургин и поглядел вниз. - - Ч-черт, солдаты Кугеля? Уже прикатили...
- Гляди: да вот же он, наш знакомый штандартенфюрер! - ответил Грачев. - Все же выследил, гад! Видишь? Возле грузовика торчит!
Внизу беззвучно - такой грохот стоял вокруг! - выпрыгивали из кузова на дорогу солдаты, пригибаясь, бежали к развалинам молокозавода. Грачев швырнул одну за другой гранаты. Беззвучно вздыбилась земля, посыпались срубленные осколками ветви, немцы залегли за деревьями, а с обгорелых стен здания посыпалась штукатурка и осколки кирпичей. Еще два грузовика катят... Ах ты!.. Грачев схватился за левое плечо - по рукаву куртки расползлось темное пятно. Зацепило!
- Отходим долинкой, - приказал Пургин. - Федя, прикрой! Грачев, что у тебя? Ранен?! Седой, понесли Нину. Павел, глянь в пролом - никого?
Пургин и Володя подняли носилки с Ниной, спотыкаясь и скользя по кирпичам, тяжело побежали в дальний тыловой угол здания, где зияло в стене обширное, выходящее в сторону лесистой долинки отверстие. Зажимая рукой рану, Грачев обогнал их и выглянул в пролом: никого! Пропустив разведчиков, оглянулся: Федя стоял на коленях, разбрасывал кирпичи. Что он там возится?
- Федька, ходу! - крикнул Грачев. - Федя, чего копаешься?
- Иди! Догоню! - отозвался Федя. - Рвану их!
- Боль расплывалась по немеющей руке, плечу, шее. Грачев пролез в пролом, бросился догонять товарищей. Оглянулся: вот-вот в проломе должен показаться Федя, ну что же он?!
- ... - Спички! Были же здесь... - говорил сам с собой Федя и рылся в кирпичах. Он не мог просто так уйти, скрыться, ему хотелось хоть немного, но пошуметь на прощанье, поднять на воздух остатки развалин молокозавода... - но где же спички?.. Он подожжет бикфордов шнур, постреляет немного, а потом догонит группу, немцы набегут в здание, и в этот момент... Где же спички? А, вот они! Федя схватил коробок и похолодел: сырой! Он вынул спичку, шаркнул ею по коробку, и сера отвалилась... Ах, вот в чем дело... Рядом со спичками лежала пробитая пулей фляжка с водой... Не будет взрыва! Ну и балда! Федя поднялся и, прижимаясь к стенам, быстро пошел к пролому. Шагнув за каменный столб, он вскинул автомат: в пролом заглядывал солдат. Федя почти в упор выстрелил короткой, экономной очередью и метнулся назад, в свой угол: окружен! Провозился он тут с этим чертовым коробком, эх, балда! Вот тебе и Большой взрыв!
- Рус! Сдавайс! - услышал он. - Рус, давай, сдавайс!
- Чего захотели! - отозвался Федя и дал еще одну очередь. - Берите меня, вот он я, берите!
Ушли наши? Федя прислушался: нет, разве разберешь, где пальба идет... Наверно, ушли! Значит, вот тут и состоится его последний бой... Жаль, патронов маловато, не больше половины диска, но толовые шашки... Неужели он уйдет из жизни без приличного взрыва?..
...А в воздухе шел ожесточенный бой. Одни «яки» шли на бомбежку аэродрома шестерками, другие прикрывали их, отбивались от «мессеров». В воздухе - стена зенитного огня, даже в серой пелене облаков были видны огненные трассы и красные шары вспышек крупнокалиберных зенитных снарядов. И карусель самолетов! Внизу же - горели, взрывались пытающиеся идти на посадку «юнкерсы». Бомбы рушили взлетные полосы, ангары, склады... А к аэродрому подходили новые партии «юнкерсов» и «фокке-вульфов»: у них кончалось топливо, им некуда было деться...
Захватить русского Кугель поручил своему заместителю Рауху. Пускай отличится в бою, покажет себя. Собственно говоря, на этого парня ему, Кугелю, уже наплевать. Захватят ли его живьем, пристрелят - какая разница? Главное: вот! Кугель повернулся. Рядом с ним в кабинке автомобиля сидела русская радистка. Штандартенфюрер осклабился, грубо обнял ее. Девушка рвалась из его рук, а Кугель хохотал, оскалив железные челюсти: о, мы еще поиграем с тобой, крошка. Мы еще побеседуем с тобой в Кенигсберге!
Спотыкающегося, окровавленного шефа районного отделения гестапо Рудольфа Кернера вели к машине. Выждав момент, когда Федя менял диск в автомате, Кернер вскочил на ноги и, бросившись в пролом, скатился вниз, в заросшую крапивой канаву. Извиваясь, - руки были связаны за спиной - раздвигая разбитым лицом жесткие стебли крапивы, он полз, как червь, пока его не заметили солдаты Кугеля. Жив! Спасся! Обвисая в руках солдат, он брел к грузовику, в кабине которого виднелась могучая фигура его давнишнего приятеля...