А Кугель уже доложил и Неллвигу, и шефу гестапо Канарису событиях под Хайлигенбайлем и получил приказ: Кернера немедленно арестовать, доставить в Кенигсберг... М-да... Этот аэродром, гибнущие самолеты... Мало приятного ожидает Кернера в Кенигсберге! Однако русский все еще отстреливается?..
Патроны кончались. Сколько их в диске? Десяток или еще меньше?.. - какие-то образы мелькнули в его памяти... Желтые усы отца, рука, сжимающая молоток: тук-тук-тук... Он погиб в конце сорок третьего года... Юлька, вся облитая солнцем... И она погибла! Вот и он... Жаль, что жизнь прожита, а ничего-то путного в жизни он не видел, не сделал!.. - мысли неуклюже ворочались в мозгу Феди, - только б не просчитаться. Последние три-четыре патрона себе.
Стоп, что это он? Это же толовая шашка с ввинченным детонатором! Спичек нет? Вот заработался, всякое соображение потерял! Стоит только ударить по детонатору кирпичом!.. Федя встрепенулся: надо как можно больше заманить в здание фашистов, чтобы они набились в него, как тараканы в мусорное ведро... Будет, будет взрыв! Разведчик поднял автомат, нажал на курок. Все, кончились патроны... Он швырнул автомат вниз, высунулся в проем стены, замахал руками, закричал:
- Идите! Ком, ком! Все сюда, ко мне!
Из-за деревьев появились солдаты. Они неторопливо вылезали из канав, ям, отряхивались, настороженно поглядывали на развалины молокозавода. Откинувшись спиной к стене, Федя сидел, стискивая в руке кирпич.
Под низкие своды осторожно вошел солдат, зашевелил губами, крикнул, наверно: «Хенде хох» - в громе воздушного боя трудно было разобрать слова, за ним вошли еще двое... Идут, идут! Закидывают за плечи автоматы, тянут из карманов помятые пачки сигарет, посмеиваются, глядя на Федю, закуривают. А это кто - лупоглазый, в комбинезоне? Офицер? Увидев в руке Феди кирпич, офицер засмеялся и, обернувшись, что-то сказал одному из солдат. И Федя засмеялся: удача! Наверно, за командиром послал солдатика! Сейчас придет Кугель, тот самый, которого они все приговорили к смерти. И конец: за все, за всех! Он, Федя Крохин, приведет приговор в исполнение!
Бежит, торопится солдат, что-то докладывает офицеру, но где же Кугель? - неужели не придет? Жаль!.. И Федя, что есть силы, бьет - кирпичом по детонатору.
Взрыва Кугель не слышал, но увидел, как качнулось здание, потом стены вспучились и рассыпались, а тяжелые перекрытия, балки, стропила и кое-где сохранившаяся крыша - все это обрушилось вниз, погребая под собой русского разведчика, незадачливого Рауха и его солдат. Этот взрыв, потерявшийся в громе затихающего уже воздушного боя, был как бы последним, прощальным салютом разведчикам групп «Буря» и «Пурга», их делам, их трудной военной работе и тем, кто погиб, выполнив свой долг до конца...
Бой продолжался! Как тараном проламывая оборону фашистских войск, войска Третьего Белорусского фронта вклинивались все глубже на территорию Германии и сокрушали сражавшиеся с невероятным упорством восточно-прусские дивизии. Нацелившись на Гумбиннен, прорывали огненные заслоны танковых засад, линий и ловушек танкисты второго танкового корпуса и гвардейцы одиннадцатой армии, и казалось, что от тяжелых машин колышется и вздрагивает земля на десятки километров окрест, дрожат и позвякивают стекла в окнах здания, где расположился штаб группы немецких армий «Центр».
Склонившись над столом, генерал-полковник Рейнгардт и офицеры его штаба разглядывали на карте боевых действий черные стрелы с севера и юга, направленные на местечко Вальтеркемен. По замыслу штаба, русские, как и в первую мировую войну, должны именно тут попасть в ловушку! Но канонада все усиливалась, тоненько, переливчато перекликались хрустальные висюльки в люстре, из города уходили последние жители, и уже кто-то будто бы видел русские танки на южной окраине Гумбиннена...
Бой продолжался! Рвалась в глубины Восточной Пруссии и поредевшая рота старшего лейтенанта Федора Соколова, а в ее составе и помятый, черный, с обрубленными запасными баками, весь в глубоких вмятинах от попаданий снарядов танк номер один, «Ленинградец», в душной башне которого прильнул к панораме лейтенант Герман Рогов. По вспаханному гусеницами и взрывами полю бежали пехотинцы, катили свои пушки артиллеристы, тащили минометы минометчики. Спешили за войсками кашевары и санитары, и среди них Лена Кострова и Василий Громобоев....
...А навстречу наступающим войскам, побывав возле сгоревшего Поморья, все дальше на восток уходили Пургин, Грачев и Волков, уносили потерявшую сознание Нину. И Фриц Розенберг посетил хутор погибших в огне соседей. Попыхивая трубкой, старик неторопливо копался в уже остывших угольях: чего добру пропадать? Вот вилка, еще одна, нож и массивный медный подсвечник. Вот еще какой-то черный горшок выкатился - старик наклонился и отпрянул: человеческий череп!