Чтобы не спать, я жрал стимуляторы и все время был, что называется, на взводе. В основном я сидел в рубке, изредка появляясь в кают-компании и пугая пассажиров красными глазами и дрожью в руках. Что они думали о моем состоянии, я не знаю, но на четвертые сутки ко мне явился парламентер - Анна. Она постучалась в рубку и вежливо спросила:
- Можно?
Я уже дошел до такого состояния, что и с ее папочкой бы с удовольствием побеседовал, лишь бы не смотреть постоянно в темные экраны.
- Заходи, - буркнул я.
Она зашла в рубку и без приглашения плюхнулась в кресло второго пилота, с интересом изучая приборную панель.
- Что происходит, капитан? - спросила она. - Я сначала решила, что вы в запой ушли. Но не пахнет... Наркотики?
- Стимуляторы, - охотно сообщил я. - Легальные.
- Но зачем? Чтоб не спать до самого прибытия? - Тут же догадалась она. - Боитесь, что мы вскроем рубку и задушим вас во сне?
- Не хватало мне этого бояться, - я криво усмехнулся. - Я вас предупредил. И потом, разве вы умеете водить звездолеты? - Я посмотрел на нее пристально, озаренный новой мыслью. - Или я чего-то о вас не знаю, а, почти гений?
- Такие - не умею, - она улыбнулась. - А вот с межпланетным катером справлюсь.
- Спасибо, что сказали, - хмыкнул я. - Буду внимательнее присматривать за своей шлюпкой.
- Она опечатана, - Анна подарила мне такую улыбку, что я смутился.
- А ты проверила. - Я не знал, возмущаться мне такой наглостью или восхищаться.
- Ну да, проверила, а как же, - она засмеялась. - Так почему вы не спите, капитан, если не боитесь?
- А не положено, - сообщил я и с удовольствием полюбовался на ее удивление.
- Как это - не положено? - Анна захлопала глазами.
- А так. Залезь в комп да инструкцию почитай. Во избежание неконтролируемого выхода из гиперпространства, и все такое.
- Разве можно столько не спать? А если прыжок несколько суток длится?
- Вообще-то нельзя. Либо второй пилот, либо не более двух суток полета в гиперпространстве. Если нельзя достичь расчетной точки за один прыжок - произвести необходимое количество максимальных погружений с перерывами не менее пяти часов. Теоретически, одиночек вроде меня за нарушение этого правила штрафуют. Смотрят полетные листы и проверяют.
- А практически? - Анна верно ухватила суть.
- А практически, кому мы нужны? - Я вспомнил про грядущие на Краю изменения и помрачнел. - Пока, во всяком случае.
- Понятно... А знаете, я могла бы подежурить. Как второй пилот. А вы поспите.
- У вас же нет лицензии на управление таким звездолетом.
- А какая разница? Никто не будет проверять, вы сами сказали.
- Да уж, - усмехнулся я. - А если и проверят, сяду я не за то, что пустил тебя в кресло второго пилота без лицензии.
Анна помолчала, а потом сказала тихо:
- Мне жаль, капитан. Мы поступили подло.
У меня мурашки поползли по спине от ее тона. Я догадался, о чем она говорит.
- Не будет никакого суда, верно? - прошептал я. - Если нас поймают, я попросту исчезну?
- Слишком многое поставлено на карту, - согласилась девушка. - Союзные спецслужбы не допустят утечки информации.
Я сидел неподвижно, сжимая пальцами подлокотники кресла и глядя в слепые мониторы.
- Тогда мне тем более нет смысла вас сдавать, - тихо сказал я. - Прощения не будет.
- Да.
Мы долго молчали.
- Поспите, капитан, - нарушила молчание Анна. - Я посижу.
- А ты знаешь, что делать, если что-то случится?
- Разбудить вас, - она лукаво улыбнулась и смахнула челку со лба. На щеках у нее были ямочки, и вот такая она начинала мне нравиться, честное слово.
- Правильный ответ, - одобрил я. - Ну ладно. Разбуди меня через шесть часов.
Я сомневался, что смогу уснуть, стимуляторы все еще действовали, да и разговор с Анной спокойствия не добавил. Но, как ни странно, я уснул почти сразу, как моя голова коснулась подушки.
10.
Насчет Дружбы я ошибся - груза пришлось дожидаться всего-то три дня. Планета была мерзкой, холодной и с повышенным тяготением, так что я и сам почти не покидал корабля. Проявил, так сказать, солидарность с пассажирами. И даже предложил Филиппу сыграть партию в шахматы - и что на меня нашло? Он согласился с видимой неохотой, и скоро стало ясно, почему: на достойного соперника я не тянул. В шахматы папаша играл отлично.
Тем более странно выглядела вся эта затея с побегом из Центра и с попыткой утаить открытие. Шахматисты, вроде, должны быть хорошими аналитиками. Никакой склонности к анализу я за Боввой не замечал. Человек, способный рассуждать логично, просто-напросто не стал бы убегать - понятно ведь, что бесполезно.