- И что не так?
- Они действовали заодно, - тихо сказал я. - Девушка помогала ему. Я еще тогда удивился, ведь вы сказали, что ее похитили, увезли против ее воли. Но ничего подобного я не заметил.
Мне было страшно. Я признавался в том, что заметил кое-что странное и противоречащее официальной версии о похищении. И я понятия не имел, чем это для меня обернется. Но я чувствовал, что умолчать об этом опаснее. Следователь, скорее всего, и без меня знал, что Анна не была похищена. И если я буду представлять ее невинной жертвой, сразу станет ясно, что я сочиняю.
- Спасибо, - Косарев коротко кивнул. - Это важная информация.
Он быстро дописал несколько слов в мое заявление, и я расписался.
- И что со мной будет? - спросил я.
- Вы побудете под арестом на крейсере, - ответил Косарев. - Если следствие установит вашу непричастность к похищению... - он сделал паузу, - ...или к побегу опасного преступника и его сообщницы, вас отпустят на все четыре стороны.
Отчего-то я ему не поверил, хотя очень хотелось.
3.
Следующие десять дней я провел на крейсере. Изредка следователь Косарев вызывал меня на допросы для уточнения разных мелких деталей. За все это время речь ни разу не зашла о том, почему Союз искал Анну Бовва и почему она от него скрывалась. Меня не спрашивали, а сам я молчал, давая понять: я ничего не знаю и мне это не интересно. Я придерживался своих прежних показаний, выражал умеренную готовность сотрудничать со следствием и старался в основном говорить правду. За эти дни я убедился, что человек может привыкнуть к чему угодно. Умом я понимал, что по-прежнему рискую жизнью и свободой, но бояться больше не мог.
Очередной такой допрос занял от силы минут пятнадцать. Я дежурным жестом приложил палец к экрану, и тут Косарев неожиданно сообщил:
- Вас переводят на Радость.
Это была центральная планета Союза. Там находилась всё: администрация, полиция, спецслужбы, банк Союза и так далее.
- Зачем?
- Это дело забирает СБС. И вас тоже.
Вот, значит, как. Я опустил голову. Служба Безопасности Союза. Этим ребятам не обязательно соблюдать законы, в отличие от полиции. Они сами во многом закон. И, скорее всего, для меня это начало конца. Мне не будут предъявлять обвинений, не будут судить. На что там намекала Анна? Я просто исчезну. Меня и спрашивать не будут, знаю я что-то лишнее или нет. Зачем, если убить куда надежнее.
- Вы не хотите ничего мне сказать?
Вопрос следователя застал меня врасплох. Я взглянул на него и покачал головой. Понятия не имею, на что он рассчитывал. Надеялся, что я начну умолять о спасении и наконец-то расскажу ту правду, которую он ждет? Но я предпочел промолчать. От того, «расколюсь» я или нет, моя участь уже не зависела.
Радость произвела на меня угнетающее впечатление. Планеты Края гораздо больше похожи на родину человечества, чем большинство обитаемых миров Центра, а в каждом из нас, как ни крути, живет генетическая память о природе планеты-прародительницы. Все вокруг казалось мне нелепым и чужим, невесть как прирученным человеком. На Шторме по крайней мере было голубое небо, а здесь оно отливало желтым, медовым оттенком. По-своему это было красиво, но я не сумел в должной мере оценить эту красоту. Мне нечего было делать на Радости.
Авто на воздушной подушке с эмблемой СБС на борту доставило меня прямиком в Контору - целый комплекс солидных зданий, спрятанный в загородной глуши, среди вьющейся оранжевой растительности. Похоже, за меня собирались взяться всерьез и на самом высоком уровне. И эта перспектива мне совсем не нравилась.
Я ожидал, что попаду в камеру, но комната, куда меня привели, напоминала номер недорогого отеля. Иллюзия была бы полной, не будь на окнах решеток. Я пожал плечами и отправился в душ, смывать ноющее чувство унижения, оставшееся после допросов, а также специфический, ни на что не похожий запах камеры союзного крейсера.
Не успел я пригладить перед зеркалом мокрые волосы (собственное отражение показалось мне потрепанным и непрезентабельным; с недельной щетиной и запавшими глазами я скорее походил на головореза, чем на невинного человека), как в дверь постучали. Я усмехнулся, оценив деликатность тюремщиков, и крикнул:
- Открыто!
Вошел мальчишка лет двадцати в форме Службы с сержантскими нашивками.
- Капитан Артемьев? Мне приказано обеспечить вас всем необходимым. Возьмите.
Он уронил на стул сверток и добавил:
- Генерал Полянский ждет вас в своем кабинете. Одевайтесь. Я зайду за вами через десять минут.
Юноша вышел. Щелкнул замок, и сразу стало ясно, что комната только кажется номером отеля. Я развернул сверток и обнаружил новый комплект белья, белую рубашку, серые брюки и чистые носки. Генерал Полянский, кем бы он ни был, явно не желал общаться с вонючим арестантом. Ну что ж, кто я такой, чтобы противиться желанию целого генерала? Но свой синий капитанский китель я променяю ни на что, пусть в глазах генерала он ничего не значит. Я отряхнул его, разгладил, как мог, и надел поверх чистой рубашки.