– Не спится тебе, Гаэтан? – Только вот тебя здесь не хватало.
– Уснёшь тут с вами, – Заварушка намечается, да без меня? Хрен там.
– Ядрёна вошь! – Гиряц подскочил, вытаращив на обоих глаза, – Ищо возьмак один! Да что энто за корчма, так её раз так! Пучкованием они тут множатся, чё ли?!
– А говорят, встретить хоть одного ведьмака – большая редкость, а тут вон как, аж двое стоят, глазами сверкают, – пробубнил крепыш, почёсывая затылок.
– Ха-ха, ведьмаков то двое, а толку от них – с гулькин хуй! Вы бы хоть друг за другом подтирали бы. Один обосрался, второй подтёр – продуктивный союз, хе-хе!
Гаэтан прищурился, смотря на Геральта. Тот покачал головой, но кот уже повернулся и подошёл к слишком языкастому Верни.
– Продуктивный союз - это твой рот с мылом, мудила. Кстати, – кот ловко достал клинок и как будто невзначай провёл им по столу в считанных сантиметрах от пальцев Верни, те в тот же миг дёрнулись и спрятались под стол, – Его зовут Геральт, а меня – Гаэтан, как думаешь, запомнишь? А лучше повтори.
– Больно нужно мне ваши имена запоминать, выродки…
– Верни-Верни, – ласково пожурил кот, после чего резким движением схватил мужчину за жиденькие волосы, фиксируя голову, и приставил клинок к щеке, остриём точно у глаза, отражавшим, словно зеркало, кончик кинжала.
Послышался общий испуганный вдох. Геральт скрипнул зубами.
– Знаешь, почему я не выбрал твою шею в качестве мишени? На ней слишком много жира, сперва один подбородок рассечь, потом второй, а может и третий. Словом, пока доберёшься до горла – много времени уйдёт, которое я не хочу на такое говно как ты тратить. Поэтому глаз. Два глаза, на два наших имени, если повторишь неправильно. Ну же, не робей…
– Гаэтан… – Геральт сделал движение в их сторону, но был остановлен метнувшимся яростным взглядом.
Прижатое лезвие слегка сместилось из-за его телодвижения, отчего Верни слабо пискнул.
– Ты воняешь страхом… – протянул кот сквозь зубы, – Я жду.
Верни сглотнул. Вместе с ним пытались сглотнуть напряжение все присутствующие. Эллана стояла за стойкой, похоже, пытаясь перекрыть себе кислород, прижимая ладони ко рту.
– Га…Гаэ…тан.
– Ха-ха, умница! – кот медленно переместил клинок с одного глаза и почти упёр его ко второму, – и?
– Геральт, – хрипнул Верни.
Гаэтан сладко улыбнулся, но отнимать лезвие не спешил. Геральту на мгновение показалось, что тот не сдержится и таки наделает пару дырок, но Гаэтан вскинул руку с кинжалом, отодвинулся и отпустил волосы несчастного, вспотевшего торговца.
Вся обеденная облегчённо выдохнула.
Геральт был другом в этом городе, был другом в этой корчме и легко было представить, чем для него обернулась бы выходка кота. Возможно, им пришлось бы драться друг с другом. Возможно, купцы кинулись бы на него тоже, и ему пришлось бы драться со всеми. Драка закончилась бы чей-то смертью. Народ Каррераса, как и любой другой, не стал бы искать виноватых, спихнув всё на чужеземного «выродка», и им с Цири пришлось бы уехать и никогда не возвращаться.
Гаэтан поразительно усложнял ему жизнь.
– Не так уж и сложно, да?
Все молчали.
– Ну, а теперь о другом, – не унимался Гаэтан, – Я что-то не слышал, о какой цене вы условились? Ведьмаки берут за свою работу плату, слышали о таком древнем обычае?
– Мне уже заплатили, – ответил Геральт.
– Тебе заплатили за Беса. А это – другой заказ. Не мне тебя правилам учить. Работа должна быть оплачена.
Геральт быстро прикинул, с какой стороны прольётся больше крови: от нежелающих платить купцов, если тот попытается их заставить, угомонив этим Гаэтана, или от самого Гаэтана, если продолжит с ним препираться и не сможет его убедить. Опять он вынужден выбирать.
– И не тебе меня учить за что брать деньги, а за что нет.
– Сегодня ты не берёшь их денег добровольно, завтра они не захотят платить тебе копейки. Завтра они скорее убьют тебя за них…
– Избавь меня от этой истории, я её знаю. Ещё я знаю, что было после, – ведьмаки стояли лицом к лицу, сверля друг друга ведьмачьими глазами. Никто, кажется, не собирался уступать, – Они ничего мне не должны. Это был мой выбор – оставить там труп и вернуться.
– Выбор, не выбор…
– Гаэтан! – рыкнул Геральт, терпение которого было на грани, – Это моё дело.
Тот молчал. Но после разочарованно вздохнул и пожал плечами:
– Ладно. Твоё дело, я понял, – он повернулся и обратился к притихшим, как мыши, постояльцам, – Что ж, друзья, не серчайте! Я бываю излишне вспыльчив временами, ну вы знаете, одно из последствий ведьмачьих мутаций. На мне оно сказывается ярче, чем на других. Возможно. Проверять не советую. Ну, а коли вопрос улажен, пора и по койкам?
Никто ему не ответил.
Но Гаэтана это совершенно не смутило.
– Согласен с вами, тоже устал говорить. Ну, бывайте! Ещё свидимся, – он махнул рукой и, как ни в чем не бывало, вышел из корчмы.
Гробовую тишину нарушил крепыш:
– Что делается… Человека чуть не убил, а ходит, как будто и надо так, разве что не присвистывает. Бесчувственные, говорят, жестокие ведьмаки. Не врут, кажись… – он осёкся, испуганно глянув на Геральта.
– Я вам зла не сделаю, а он… Хотел бы сказать, что ручаюсь, но не могу.
– Поговорить может с ним надо, как ведьмак с ведьмаком? – пролепетал Солас.
– Не о чем с такими говорить. Такие только один язык понимают, ясно какой, – Шоффэ отхлебнул из стакана.
– Корчмарь, твоя халупа, ты разбирасся! – всплеснул руками Гиряц, – Не хочим мы с такими под одной крышей спать, хлеб преломлять.
– Мало ли чего мы хотим, – выступил крепыш, – Вот я чего думаю: мы здесь долго не задержимся. Дух переведём, да двинем дальше. Ну неужто мы одного двинутого не потерпим? И не такие встречались. На большаке каждый второй кого-нибудь да убивает, – он вышел из-за стола, – Тебе, Солас, спасибо за кров и еду, мы монетой не обидим, будем вести себя тихо. Вам, мастер Ведьмак, желаю удачи.
Геральт кивнул и обратил внимание крепыша на бледного, разучившегося двигаться, Верни.
– С ним впервой такое? – тихо спросил ведьмак.
– Ну, – подтвердил тот, подходя ближе, – Любит горячо высказаться, да вот отдача всегда миновала, каким образом – сам не знаю.
– Могу скомпоновать ему трав. Успокоительных.
Крепыш отрицательно покачал головой:
– С собой у нас. Мы ведь травками тоже торгуем, ну, в том числе. Посмотри как-нибудь, у нас всякого добра полно. Меня зовут Бертрам, или просто Берт. Будем знакомы.
Они обменялись рукопожатиями и Геральт, не желая дольше задерживаться, вернулся в свою залу.
Первое, что он увидел, отодвинув штору – два изумрудных камешка, прикрытых веками, следящих за тем, как он, почему-то, виновато улыбается и забирается на свою перину.
– Всё слышала?
Цири, укутанная в плед до подбородка, мотнула головой и хрипло сказала:
– У меня нет ведьмачьего слуха. Что случилось?
Геральт улёгся на спину, заложив руку под голову. Цири повернулась на бок, чтобы иметь возможность видеть его.
– До рассвета несколько часов. Поспи ещё немного, потом я всё расскажу.
– Что-то серьёзное? – тон её выдавал полное отсутствие интереса к ответу, но явный интерес к предложению о сне.
– Можно и так сказать. Но я никуда не пойду посреди ночи, и тебя не пущу.
Геральт последовал её примеру и перекатился на бок, лицом к лицу. Они лежали в метре друг от друга и это расстояние вытянутой руки казалось Геральту недосягаемым.
– Тебе лучше знать, – Цири широко зевнула, не посчитав нужным прикрыться, чем вызвала цепную реакцию. Она сонно улыбнулась. Закрыла глаза и констатировала: – Ведьмаки умеют зевать.
– Представь себе, – хмыкнул Геральт.
– Кошки постоянно зевают, – пробормотала девушка, – в детстве я часто с ними возилась и любила засовывать пальцы им в рот… но они этого не любили…
– А кому бы это понравилось.
– Можбытебе.