Ведьмак перекатывается в сторону и почти упирается в тело другой сколопендры. Снова золотой щит. Снова та отлетает от него, но уже не с такой мощью. Он успевает только вскочить на ноги, а располовиненные до этого куски, менее длинные, но гораздо более быстрые, хаотично, и будто в конвульсиях, юлят вокруг него, неконтролируемо разбрызгивая яд. Очевидно, не в состоянии навредить ему чем-то ещё, они атакуют его по ногам, пытаются сбить его молниеносными, упругими толчками, от которых Геральт едва может увернуться, отпрыгнуть.
Поймав момент, он складывает пальцы в знак Ирден и сколопендры, будто оказавшись в вязком киселе, становятся медленными и неповоротливыми, тяжело перебирают ножками, что позволяет ведьмаку отпрыгнуть дальше от них, но не слишком далеко…
Потому что он слышит пронзительный, короткий визг. Оборачивается и видит, как Цири лежит на земле, как её лицо искажает гримаса боли, а сколопендра, с которой она боролась, расслабляет тельце от только что совершившегося пружинистого удара. Цири не успела отбежать.
– Ёбаный в рот, – сквозь зубы шипит ведьмак и хочет броситься в её сторону, но с удивлением оборачивается на звук, на хруст позади себя, почти у самого уха.
Он видит, как в считанных сантиметрах от своего лица часть от части сколопендры отлетает в сторону, разрубленная мечом, после этого – не видит ничего, поскольку укрывается рукой от летящих в его сторону брызг кислоты, а потом – Гаэтана, который палит огнём в оставшийся кусок многоножки.
Тот медленно воспламеняется.
Не успев, даже не подумав удивиться появлению второго ведьмака, он делает рывок в сторону девушки, но ему мешают три вещи: два жирных, назойливых червяка, чуть было не сбившие его с ног, и крик Гаэтана:
– Стой! Ты нужен здесь! – он всё ещё держит Игни на сколопендре.
– Она ранена, – рычит ведьмак, раз за разом промахиваясь в ударах по слишком, через-чур быстрым, тварям, – Ей нужна помощь!
– Взгляни на неё, она справляется. А я нет, мать твою, Геральт!
Ведьмак бросил в её сторону взгляд, увидел, и позволил себе короткий выдох, потому как Цири уже стояла на ногах и сражалась. Но сражалась теперь с двумя многоножками. Она держалась уверенно, но Геральту было плевать, он должен быть с ней, плечом к плечу, помочь ей, уберечь и спасти.
Он перепрыгивает сколопендр и накладывает знак, парализующий их, но на деле – только замедляющий и, едва дёрнувшись в её сторону, слышит разъярённые слова, заставившие его медлить:
– Она не простит тебе! Если ты вмешаешься, если не дашь ей шанс. Посмотри, она показывает тебе! Посмотри и пойми – она отвечает за себя, стоит за себя и дерётся за себя. Она сможет!
Геральт сжал кулаки, сжал меч, сжал зубы. Громко выругался и со звериным рёвом метнулся обратно, налетел на двух, ещё загипнотизированных сколопендр и воткнул в них меч, в каждую по порядку, со всей ненавистью и усталостью.
Твари и не думали подыхать.
– Я не просто так тут пиротехническое шоу устроил, Геральт, включи мозг. Игни. Пока не перестанут сопротивляться.
Геральт успел пустить огонь на одну из них, но вторая уже угрожала ему помешать. Он прервал поток и отскоком увернулся от нападения. В неё же метнул огненную полосу, от которой она увернулась. Но увернуться от Игни кота ей уже не удалось. Оставив свою жертву в огне, позади себя, кот принялся за следующую, а Геральт за её вторую половину.
Держа концентрацию, он заметил, как вытянутая в знаке рука Гаэтана слабо подрагивает, как его огненная струя истончается, а его силы истощаются. Верно, ведь ведьмаки – не чародеи. Им не подвластны стихии так же мастерски, как магикам, сила не поддаётся им так же легко, а потоки используются ведьмаками вдвойне не так эффективно, как даже самыми молодыми чародеями. Впрочем, сам Геральт тоже был на грани. А ещё есть Цири, которая уже давно не практиковалась в управлении стихиями и не могла спалить тварей собственными руками.
– Цири! – ведьмак будто потратил все силы на этот крик, закашлялся, набрал воздуха и снова крикнул, – Их нужно поджечь!
Цири не подала никакого знака, что услышала его, какое-то короткое время она вообще не подавала виду, что он существует, настолько была увлечена дракой. Но потом Геральт увидел, как та финтами привлекала их, заманивала ближе к полыхающему Бесу, уже не пыталась атаковать – только уклонялась и отпрыгивала. Она остановилась спиной к кострищу. Две сколопендры хищно ползли в её сторону, не способные понять, по какой причине она замедлилась, но интуитивно чувствовавшие загнанную в угол добычу. Они поднялись на дыбы одновременно: совершенно жуткие, непонятно каким образом до сих пор шевелящиеся, обе - без какого-либо подобия на морду или голову, только обрубленные части, шипящие, бурлящие, сочащиеся кислотой и кровью вперемешку.
Геральт смотрел, как сколопендры приближаются к ней. Смотрел, как она всё ближе пятится к огню и почти вступает в него пяткой. Смотрел, как Гаэтан, освободившись, кричит ему про “помощь” и про “не отвлекайся”, а сам бежит к ней. Смотрел, как Цири провоцирует их на атаку глупым, бездумным шагом в их сторону и каким-то воинским кличем, как они попадаются на эту нелепейшую уловку, со всей мощью бросаются на неё и у ведьмака сжимается сердце на одно краткое мгновение. За это мгновение он успевает усомниться в том, что правильно разгадал её план, успевает состариться ещё на сто лет и побелеть лицом, как будто было куда. Но здесь же он видит зелёное свечение и её исчезновение в лёгкой дымке за секунду до того, как многоножки сбили бы её с ног. Но этого не произошло. Они прошли насквозь и попали в самое пекло, а Цири материализовалась прямиком по другую сторону от горящей туши Беса. Она перекрыла им возможность проскользить вслед за ней своим мечом. Когда чудища, обезумевшие, рванули назад, их встретил Гаэтан. Он воспользовался Ирденом, видимо, из последних сил, поскольку тот подействовал слабо и эффект от него прошёл практически сразу, а когда одна из сколопендр метнулась в сторону, до которой не успели бы допрыгнуть ни Гаэтан, ни Цири - появился Геральт. Так они стояли треугольником вокруг горящего шара, просто не позволяя двум остаткам сколопендры выбраться, спастись от огня.
Первым упал Геральт. Он хотел сесть, но ноги подвели его, поэтому он глухо шлёпнулся пятой точкой о землю и завалился на спину, даже не обращая внимания на резкую боль в плече, потому что, казалось, у него болело всё.
Цири смогла подойти к нему, но потом тоже приземлилась на колени рядом.
– Ты не ранена? – ведьмак повернул голову, рассматривая.
Она делала то же самое.
– Твои ноги и рука все в язвах из-за этой… – вместо ответа сказала она, – Нужно скорее обработать. И плечо наверняка…
– Ты не ранена? – перебил он, может, слишком резко. Остро посмотрел на неё.
Цири опустила взгляд:
– Нет. Почти нет. Не ранена.
– И со мной всё в порядке, не надо так переживать! – раздался громкий, насмешливый голос Гаэтана. Гораздо более бодрый, чем их с Цири вместе взятый, – И не стоит благодарности, право, уберите ваши деньги и хватит скандировать моё имя.
Кот опустился рядом с ними по другую сторону от Геральта. Ведьмак встретился с ним глазами, посмотрел долго и почти уважительно.
– Спасибо, – только сказал Геральт и тут же, твёрдо и требовательно, – Рассказывай.
Гаэтан, уж слишком довольный, лёг параллельно ведьмаку, подложил руки под голову, уставился в небо, чёрное, но подсвеченное золотым из-за огня возле них, который, правда, в разы уменьшился в объёмах.
– Рыба, – только и выдохнул Гаэтан благоговейно.
– Ну, и? – Цири недовольно цоконула языком.
– Ну и всё. Услышал, как друзья ваши дражайшие обмолвились о страшной вони и понял, что не на того зверя вы напали, на которого готовились. Дай, думаю, мимо пройду. Так оно и вышло.