Она всматривалась в даль, мимо виноградников Корво Бьянко, его садов, мимо холмов Туссента и мимо остроконечных башен княжеского дворца. Бормотала об очевидных для Геральта вещах, вроде «остаться здесь навсегда» и «совместно поохотиться в этих краях», «оценить здешнее вино» и «познакомиться с его друзьями». Ведьмак задумался даже, а не отложит ли Регис свою поездку, чтобы они смогли вместе провести время. С другой же стороны – он смотрел на неё и не мог представить, что им придётся делить общество друг друга с кем-то ещё. Ну уж нет. Может быть, когда-нибудь потом, но сейчас она должна быть предоставлена только ему.
Она бродила по его двору позолоченная ярким, дневным солнцем, добродушно здоровалась со всеми, кто попадался им на глаза, по-хозяйски критиковала заброшенную конюшню и угадывала растения, посаженные в саду – мяла листья острыми подушечками пальцев, вдыхала запах и безошибочно определяла.
В свете тусклых, едва справлявшихся с таким большим домом, свечей, она звонко смеялась картинам, вывешенным в обеденной зале. Геральт не мог краснеть, но неловкость за его столь пафосный и, вдобавок, полуголый портрет на фоне убитого грифона, заставляла отвлечь внимание Цири на что-то ещё. И она отвлекалась – на его выставочные доспехи, попутно расспрашивая о происхождении каждого, об истории его получения; на мечи, что особенно привлекли её взгляд, и прежде, чем она смогла от них оторваться, она успела взять с него обещание, что попробует на тренировке каждый из его экземпляров. И от одного только её восторженного взгляда ему хотелось найти все существующие клинки в мире и принести ей.
На кухне она познакомилась с Марленой, женщиной, которую некогда спас Геральт от жуткого проклятия. Цири сочувственно смотрела на сухую, сморщенную женщину, пока та излагала свою историю, а после всего повернулась к ведьмаку и в глазах у неё читалась благодарность:
‒ Как хорошо, что ты разрешил ей остаться.
Геральт удивился и не нашёлся в ответе.
Позже Цири убедилась в кулинарном таланте Марлены и снова порадовалась тому, что та теперь живёт с ними, а значит для их с Геральтом животов настало благоприятное время. Марлена, в свою очередь, обещалась баловать их и удивлять каждый день, но добродушно добавила, что из головы, которую притащила Цири, даже кашу не сварить, поэтому впредь выбор продуктов лучше предоставить ей.
Цири смеялась так, что дрожали свечи в другой части комнаты. Ведьмак смотрел, как трясутся её плечи, как она закидывает голову, отчего волосы спадают на спинку стула, открывая уши и шею, как она широко улыбается, показывая ряд ровных зубов. Её смех эхом разносился по комнате и, попробуй он представить его отсутствие – у него не получилось бы, словно её голос звучал тут всегда, - так же, как и она сама всегда была в этом доме, сидела на этом стуле, прикасалась к его вещам. Даже её запах, что теперь заполнял комнаты, как будто был здесь ещё до того, как она приехала. Это было волнующее чувство.
В суматохе её приезда (и всех вытекающих из этого событий) наступил вечер. Они встретили его на террасе у дома, любуясь невероятными пейзажами, закатом, а после – большой, контрастной луной и звёздами.
Геральт, в чёрной парчовой кофте с закатанными рукавами и расстёгнутым воротом, с распущенными и трепещущими на лёгком сквозняке волосами, лениво рассказывал, как помог одной из самых крупных виноделен Туссента – Бельгаарду – найти ответственного и честного владельца, и даже не одного, а двух людей, сперва враждовавших между собой, но после его вмешательства разрешивших свой конфликт. Цири, завернувшись в чёрный, кожаный дублет с баской, который снял с себя Геральт, стоило Цири поёжиться вечернему воздуху, сидела рядом с ним, подобрав под себя ноги и положив голову на коленки.
– …А после того, как Бельгаард был избавлен от разной нечисти, его владельцы вывели какой-то новейший и благороднейший сорт вина и пожелали назвать его в мою честь.
– Да что ты! – радостно охнула девушка, – Они уже поделились с тобой бутылочкой винного Геральта?
Ведьмак широко улыбнулся нелепому словосочетанию и покачал головой.
– Назвать его «Геральтом из Ривии» мне показалось слишком высокомерным. Я попросил их записать вино как «Белый Волк».
– Мне нравится. Довольно романтично.
Цири спрыгнула со стула и подошла к перилам, залившись лунным серебром. Вид того, как она почти потонула в его дублете, достававшего ей до колен, как её собранные на затылке волосы почти распустились и беспорядочно стекали по спине, вызвал в ведьмаке по меньшей мере шторм разношёрстных эмоций. Она повернулась к нему в тот момент, когда он, глядя на неё, пытался с ними справиться.
– Ну так что, продегустируем?
– Попрошу Варнаву-Базиля принести нам.
– Давай зайдём внутрь, – она по-кошачьи потёрлась о жёсткий воротник щекой, – Насколько жарко было днём, настолько же холодно теперь.
Геральт кивнул, хотя и не разделял её мнения.
Цири зашла в дом первая и направилась на второй этаж, в гостевую комнату, которую определил для неё дворецкий. Сам же Варнава-Базиль нашёлся на кухне, отдающий Марлене завтрашние поручения, а выслушав просьбу ведьмака, услужливо кивнул и уверил того в её скорейшем выполнении.
Ведьмачка, оставшись в своей домашней одежде из хлопковых рубашки и свободных штанов, вытянула ноги на кушетке, скрестив голые щиколотки. На небольшой, круглый стол, что стоял у изголовья, она опёрлась локтем и задумчиво смотрела в одну точку, – такой её застал Геральт, когда поднялся наверх. Потом она обратила на него внимание и беспрерывно проследила, как он сел на вторую кушетку и опустил свою руку рядом с её, на тот же стол.
Они всё ещё недостаточно близко. Вдобавок, ведьмак вспомнил, что с момента её приезда не прикоснулся к ней ни разу, и «недостаточно близко» превратилось в «невыносимо далеко».
Ему казалось, что в комнате темно, хотя несколько крупных свечей горели во всю силу. Он всё же зажёг ещё одну на их столе, пламя вспыхнуло и утихло, и маленький огонёк отразился и смешался с зелёными глазами, направленными на него.
– Тебе идёт чёрный цвет. Что это за костюм?
– Рабочий.
– Ты в нём охотишься? – Цири слегка оживилась, – Он не слишком лёгкий?
– Он защищает не хуже любых других прочных, кольчужных доспехов, поверь. Очень удачный комплект, повторяет движения настолько точно, что я почти ничего на себе не ощущаю. Это помогает сосредоточиться, а в совокупности с рунами и…
– Ты знаешь, зачем я приехала?
Геральт коротко выдохнул.
– Надеюсь, что да.
– И на что ты надеешься? – Цири смотрела вниз, сквозь стол и теребила прядь волос. Геральт никак не мог найти её взгляда.
– Что ты выполнишь обещание.
Она сглотнула и тяжело подняла на него глаза, испуганные, но полные надежды.
– Какое из? – голос, контролируемый с таким трудом, всё же дрогнул.
Вместе с ним дрогнуло что-то внутри ведьмака. Есть слова, которые не могут быть произнесены так ужасающе далеко от человека, которому они предназначены. Даже расстояние вытянутой руки для таких слов – непростительно, потому лучше вообще не произносить их, чем высказать впустую.
Геральт наклонился к столу, протянул руку и перехватил прядку, которую она с таким увлечением мучила. Ненароком коснулся её пальцев и легко провёл костяшкой по щеке, что тут же залилась краской.
– А как ты думаешь? – вернул он вопрос.
Он видел, как трепещут её ресницы, как взгляд мечется в разные стороны, будто правильная трактовка его слов написана на стене где-то в комнате. Геральт медленно опустил пальцы к её подбородку и чуть сжал его, направляя лицо на себя. Их глаза снова встретились, а ведьмак повторил свой вопрос хриплым, но твёрдым голосом:
– Цири, как ты думаешь?
Она успела только распахнуть глаза и судорожно набрать воздух, прежде чем они оба услышали сухое, неловкое покашливание и стук о перила. Геральт убрал руку в момент, когда в лестничной нише показалась макушка дворецкого, - тот топтался на месте и неуверенно поглядывал наверх.