Ведьмаку надоедает её самостоятельность. Он останавливает её и одним точным движением подминает под себя, вновь оказываясь сверху. Цири смотрит ошеломлённо, но среагировать не успевает. Геральт снова начинает двигаться в ней, медленно, с каким-то особым трепетом, с невероятной важностью, и это сводит с ума обоих едва ли не сильнее. Он чувствует каждый сантиметр, проникающий в её тело, каждую неровность внутри неё; он чувствует влажную тесноту, чувствует, как охотно она принимает его, чувствует жар, плавящий их тела.
Он может дотянуться до неё, и сорвать губами её стон. И он дотягивается.
Он может толкнуться в неё глубже, может сжать её запястья одной своей рукой. И он сжимает.
Он слышит, как ускоряется дыхание Цириллы, как импульсивно начинает двигаться её тело. И он ускоряется вместе с ней.
– Ты прекрасна, – она сглатывает, смотрит на него так, будто вот-вот заплачет, и внезапно притихает.
– Геральт… – шёпот звучит как предупреждение.
Ведьмак с предвкушением прикрывает глаза, наращивая темп толчков.
– Геральт, – громче, дрожаще, боязливей.
Он крепче сжимает её запястья, не позволяя ей вырваться и чувствует, как бесконтрольно она двигается, выгибается. Стенки вокруг его члена сужаются, проталкиваться в них становится ещё слаще, хотя, казалось, больше некуда.
– Геральт!
Цири кричит, бьётся под его телом в конвульсиях, впивается ногтями в свои и в его ладони бесконечно долгие мгновения, за которые он успевает восхититься этим необузданным, первобытным образом. И не успевает больше ничего.
Оглушительный оргазм настигает его с последними, кульминационными толчками, с которыми он бесстыдно изливается в её нутро, долго и тягуче. Геральту кажется, что если прямо сейчас его поведут на плаху, он пойдёт туда с радостью и без капли сожаления.
Он отпускает её руки и обхватывает лицо, целует её в губы, подбородок, глаза, сквозь пот и слипшиеся пряди волос. Она вторит ему, обвив руками шею, гладя по затылку. Ведьмак скатывается набок и после на спину, утягивая девушку за собой - естественным образом она полностью растягивается на нём, будто на кровати. Остаётся даже место.
В голове пустота. Единственное, что удерживает внимание ведьмака в этом, реальном, мире - тяжесть тёплого, чужого тела. Глубокое, успокаивающееся дыхание. Ощущение полноты.
Завершённости.
Геральт гладил её плечо и чувствовал, как его тело буквально приклеилось к простыням, как его ладонь опускалась на её разгорячённую кожу, но липкость прикосновения мешала движению.
– Организовать ванну? – прохрипел он и тут же прочистил горло. Слова казались чужими, лишними и неестественными.
Цири молчала. Не шевелилась. Ведьмак уже хотел щипнуть её или сделать что то, что привлечёт её внимание, но она вдруг глубоко вздохнула, потянулась рукой к лицу и потёрла его, после чего подняла на него светящиеся, влажные глаза:
– Не помешает.
Варнава-Базиль, как и остальные слуги, спали, поэтому Геральт потратил некоторое время, чтобы самому натаскать колодезной воды, наполнив ей бадью для купания. Прежде, чем позвать Цири, он зажёг в комнате свечи, дабы иметь возможность находиться в ней не стуча зубами от холода, и прогрел, до приятной телу температуры, воду. Вернувшись в комнату, ведьмак застал Цири нежащейся в его кровати, без простыней и одежды, облюбованную мягким серебром луны. Она лежала к нему спиной, но вряд ли не слышала его прихода. Подойдя ближе, Геральт дотронулся до её бедра и тут же заметил пустившуюся череду мурашек по её ноге.
– Я бы сказал, что ты как-будто прибыла из другого мира… если бы ты действительно не прибыла из другого мира.
Цири со странным звуком подавила смешок в своей руке, на которой лежала, повернулась к нему и весело посмотрела:
– Давно придумал?
– Только что, – ухмыльнулся Геральт. Его ладонь сместилась Цири на живот и долю секунды мешкала, в какую сторону двинуться дальше, выбрав, в итоге, потянуться наверх, по солнечному сплетению, меж двух упругих округлостей, остановившись на подбородке.
– Я попыталась встать, но меня не держат ноги. Буквально.
Ведьмак на мгновенье замер и одним аккуратным, но быстрым движением поднял её, взяв под колени.
– Придётся мне носить тебя, пока не научишься ходить.
Пока он шёл вместе с ней до комнаты, руки Цири медленно оплелись вокруг его шеи, губы притянулись к уху, прошептали: “Может, я не хочу учиться ходить”, прикусили мочку, горячо выдохнули, пощекотав шею.
Вместо ответа Геральт понимающе хмыкнул, а через секунду их тела опустились в горячую, вспененную воду. Бадья была тесновата, поэтому ведьмак сел первым, а меж его ног села Цири, облокотившись ему на грудь. Ноги пришлось поджать обоим.
– Мы будем… – она запнулась. Геральт ласково погладил её по руке, – говорить о том, как нам жить дальше?
– Хм. Тебе есть, что сказать? – он потёрся подбородком о её макушку.
– Спросить. Можно мне остаться с тобой?
Геральт хотел рассмеяться. Потом рассердиться. Потом щёлкнуть её по носу. Не сделав ничего из этого, он сказал:
– Ты сошла с ума, если думаешь, что я тебя отпущу, – и, после паузы, добавил, слегка помрачнев в тоне: – Если ты сама этого не захочешь.
Цири нервно поёрзала, расплескав воду:
– Ты сошёл с ума, если думаешь, что я захочу уйти.
Звуки успокаивали и щекотали. Горячая вода расслабляла. Тёплый свет свечей давил уютом. Голос Цири казался далёким и матовым:
– Ты будешь моим?
– Я твой.
Она прочистила горло:
– Только моим.
Геральт раскрыл глаза, нахмурился. Потянулся вниз к её уху, коснулся кончика губами:
– Думаешь, мне нужен ещё кто-то, кроме тебя?
Цири вздрогнула. На выдохе произнесла:
– Ты никогда не отличался глубокой верностью. К одной женщине.
Его губы шли ниже, скользя по нежной впадине за ухом, к шее.
– Нет ни одной женщины, с которой я чувствовал бы себя так же, как с тобой.
– Ни одной?
– Нет, – он почти добрался до подбородка, когда она сказала:
– А Йеннифер?
Геральт отстранился. Цири потянулась было за ним, но замерла, опустив подбородок на своё плечо. Он молчал. Но не потому, что не хотел отвечать на вопрос, не потому, что хотел что-то от неё скрыть - ничего не изменилось в его отношении к магичке. А в отношении Йен к Цири - могло.
– Геральт?
– Нет. Ни одной.
Будто угадав его раздумья, она сказала:
– Мы не будем скрывать. Ни от кого.
Это могло означать только одно - следующая их встреча с Йен станет последней. Нет ни единого шанса, чтобы Йеннифер отреагировала хоть сколько-то адекватно на подобную новость. И, если Геральт давно уже был готов поставить точку в их долгом, часто мучительном, общении, то для Цири это был серьёзный шаг. И она была готова к нему. Ведьмак ткнулся носом в её волосы, оплёл руками её плечи и пробубнил:
– Ты не обязана.
– Я знаю. Но я хочу. Так будет правильно.
Она потёрлась щекой о его руки, поцеловала их, повернула голову в поисках настоящего, единственного поцелуя. Получив его, снова прильнув спиной к его груди и закинув руки за голову, обхватив его шею, заплетаясь пальцами в волосах, она тихо попросила, закрыв глаза:
– Погладь меня там.
– Тебе не больно?
Рука Геральта скользнула вниз, опустилась под воду и ниже, мимо пупка и мягкого, гладкого живота, добралась до лобка и смелым, уверенным движением надавила на него, почти сразу же пустив первые фаланги пальцев внутрь. Цири не посчитала нужным ответить - громкий вздох, полный удовольствия, податливый изгиб тела в сторону его пальцев и разведённые колени оказались красноречивей любых слов.
Ведьмак подумал, что мог бы пожертвовать многим ради этого - ради этих, и многих других мгновений, которые они уже пережили или которые им предстоит пережить, - как минимум, абсолютно всем.