Геральта отшвырнуло и с отскоком вбило в землю. Он почувствовал, как в его правое плечо с тупой болью впилось нечто твёрдое и острое, он слегка сморщился – действие Ласточки заканчивалось. Ведьмак сжал и разжал пальцы и, не ощутив рукояти меча, перекатился в бок, чудом увернувшись от огромной, размером с него самого, четырёхпалой лапы Беса. Туша чудовища нависала над ним, смердящая, ужасающая, третий глаз в нарывах, исходил гноем. Из пасти Беса стекала собственная кровь, она орошала алым траву, брызгала на лицо Геральта, на его одежду, впитывалась в торчащую волокнистую ткань его рубашки. Бес задрал голову и яростно, победоносно взвыл. Через долю секунды, - а значит слишком поздно, - ведьмак понял, что за этим последует. Бес накинется, попытается вспороть его своими рогами, но защитная аура, которой окружит себя Геральт, вряд ли сможет выдержать такой напор. Выиграть бы пару секунд, всего пару…Слишком поздно он заметил сбоку движение. Слишком поздно он выкрикнул:
– Цири, нет!
Но уверенный, решительный шаг уже перешёл в бег и фигура тут же испарилась в зелёной дымке. Всё произошло мгновенно. Ведьмак с нечеловеческим усилием вскочил на ноги. Сложив пальцами знак Квен, он окружил себя желтоватым свечением, который, при самом лучшем раскладе, должен был поглотить наибольшую часть смертельного удара. Запрокинутая голова Беса открывала вид на мускулистую, широкую шею и грудину, покрытую грязной, пятнистой шерстью. Он заметил зелёное свечение над торчащими, витиеватыми рогами. Сердце мучительно сжалось, дыхание остановилось, взгляд застыл. Время замедлило ход. Геральт лихорадочно прокручивал в голове варианты развития событий и лишь несколько из возможных заканчивались благополучно. Он не мог поверить, что допустил это. Снова… он ничего не может сделать. Снова он уповает на судьбу.
Но внезапно всё кончилось. Бес отчаянно взвыл, неестественно, даже для такого неестественного существа и медленно, тяжело рухнул на то место, где только что стоял ведьмак, если бы тот не отпрыгнул чередой ловких движений в сторону. Вместе с монстром приземлилась и девушка. Она отпустила рукоять меча, оставив его торчать в черепе Беса и спрыгнула за мгновение до того, как туша коснулась земли. Она по инерции пробежала вперёд и неловко споткнулась, но осталась на ногах.
– Я велел тебе оставаться в стороне…– начал ведьмак угрожающе, медленно приближаясь к ней. Он неосознанно держался за плечо, не дотягиваясь до раны.
– Я спасла тебя…– оборвала Цири чуть громче, чем следовало бы. Она выпрямилась и взглянула на мужчину, – Ты ранен.
Геральт пропустил это мимо ушей. Раздражение нарастало, злость искала выхода в словах:
– Всё было под контролем! Одно неловкое движение и ты могла оказаться вздёрнутой на его рогах. Он мог скинуть тебя и затоптать!
– Но я была внимательна, и я успела!
– Чёрт тебя дери, Цири! Я не просто так составил план действий, не просто так сказал держаться подальше от бойни! – Геральт подошёл достаточно близко, чтобы заметить её тяжёлую одышку, чуть трясущиеся руки, которые она поспешно сплела на груди, встав при этом в знакомую, защитную позу, выказывающую упрямство.
– Если бы я не…
– Ты должна меня слушать, если хочешь чему-то научиться.
– Но я не должна тебе подчиняться!
Повисла тишина.
– Я несу за тебя ответственность. Твой поступок был безрассуден и наивен. Это был урок, и ты его не усвоила.
От злости у Цири перехватило дыхание.
– Ты… Прекрати меня отчитывать, это отвратительно! Сколько мне лет, по-твоему? – никто не имел права разговаривать с ней, как с нашкодившим ребёнком, особенно он. Её друг, её спутник. Человек, которого она считает равным себе и, до сего момента, думала, что это взаимно. Этот тошнотный воспитательский тон не вписывался ни в одно из возможных представлений о мужчине, который сейчас его использовал.
– Видимо недостаточно, чтобы выполнить одну единственную задачу — не вмешиваться, – Геральт церемонно повернулся к ней спиной и не заметил, как руки девушки опустились, кулаки сжались, а плечи напряглись. Казалось, она готова взорваться.
– Ты, – Выпалила она – Мне, – Шаг вперёд – Не отец!
Ведьмак замер. Повертел сказанное в голове с разных сторон. Дежурная фраза, которая может подойти ко множеству ситуаций. Когда один желает избавиться от чрезмерной опеки другого, пресытился удушающим вниманием и заботой, что не даёт вздохнуть, или стремится сократить дистанцию, возникшую на протяжении многолетних, и без того близких, отношений.
Что вложила в это ты, Цири?
Геральт повернулся. Он был ещё более бледен, чем обычно и всё ещё держался за плечо, будто оно собирается отвалиться. Девушка наблюдала за его лицом, опущенными вниз глазами - совершенно бесстрастно, холодно, даже ожесточённо. Ей не стыдно. Возможно, она выпалила не подумав, но если бы подумала — она сказала бы то же самое.
– Рад, что ты это понимаешь, – ведьмак, казалось, равнодушно смотрел ей в глаза. – Значит, не веди себя как ребёнок, за которым нужен присмотр.
Цири набрала в лёгкие воздух сквозь зубы, со свистом, и тут же выдохнула, будто передумав. Бесполезно, как разговор со стеной.
– Ты подарил мне меч. Вот этот, серебряный. Ты хоть помнишь? Это ты мне его подарил.
– Не понимаю, к чему ты клонишь.
– Ты всё понимаешь. У любого клинка — одна цель. Убивать. Он нужен, чтобы сражаться! Так зачем ты сделал мне этот подарок, если запрещаешь применять его по назначению?!
– Я не запрещаю…
– Фактически - нет, – несправедливость, обида, злость, - всё было в её тоне, в её жестикуляциях, – но практически - ты отгораживаешь меня от любой маломальской возможности его использовать! «Это слишком опасно, Цири», «Нет, ты не пойдёшь со мной, Цири», «Цири, ты не можешь так рисковать». А то, что произошло сейчас? То, что я сделала — не было ребяческой прихотью. Ты мог не выдержать, и ты знаешь это, – Она обессилено взмахнула руками и скрестила их на груди. Не громко, с дрожью, она добавила: – Иногда ты забываешь, что ведьмаки тоже умирают.
Это был удар ниже пояса.
– Я помню об этом как никогда раньше.
– Тогда позволь мне помочь тебе!
– Цири… – он сделал шаг, протянул к ней руку. Она слегка отстранилась, увернувшись от прикосновения, но он успел перехватить её за кисть, заставив опустить руки, и сжал.
Они стояли прямо, друг напротив друга, прикованные взглядом. Без какой-либо возможности сбежать или разорвать эту связь. Сжатые пальцы на её запястье, тяжёлый взор исподлобья. Геральт будто пытался удержать внимание. Он словно говорил ей: «Стой. Не отворачивайся от меня. Это важно»
– Просто…дай мне время.
Цири наблюдала. Чувствовала его напряжение на кончиках пальцев, читала его ответ во взгляде и понимала… где-то в глубине определённо понимала, но всё равно сказала:
– Поясни.
– Не заставляй меня возвращаться в это.
Упрямство сыграло своё:
– Геральт!
Он отпустил.
– Я просто не смогу пережить это снова. Я думал, что ты умерла, ты хоть помнишь? – каждое слово обжигало, шипело, словно накалившаяся до предела сталь, – Я думал, что я не успел, думал, что потерял тебя… – горячо, слишком горячо, слишком горько. Ведьмак почувствовал чертовскую усталость к которой примешивалось чёртово плечо, с каждым неосторожным движением напоминая о себе. Цири будто вросла в землю, стояла не шелохнувшись, казалось, она перестала даже дышать. Выплюнутые ведьмаком слова ударили под дых, закололи глаза. Черты её лица изменились, перестали быть жестокими, упрямыми и теперь в них, кажется, читалось понимание, – Цири, – он сделал ещё один шаг к ней и аккуратно, будто боясь сломать, обнял. Она не отстранилась, – Я не могу снова не успеть.
– Я поняла…
– В этом всё дело…
– Да, я…
– Как бы я в тебя ни верил, как бы ни убеждал себя в твоей силе, в твоих навыках…в том, что ты одолеешь в одиночку любой морок…этот остров навсегда у меня в голове, – он прижал её крепче, – И назойливое “а вдруг”.