- Так значит быть журналистом - это так здорово?! - подвел итог своим долгим расспросам мальчик.
- Да, Мартин. Это здорово. Мне это очень нравится. А кем бы хотел стать ты, когда вырастешь?
- Я хочу стать космонавтом и улететь к звездам! - не задумываясь, ответил мой маленький собеседник.
- Ого, так далеко? А ты не боишься?
- Нет! Когда я вырасту, я ничего не буду бояться!
- Хватит, Мартин! - прервала наш разговор Луиза. - Господин Николас наш важный гость, и ему нужно отдохнуть от твоих расспросов.
- А Энн тоже нужно отдохнуть? Она ведь робот, а роботы не отдыхают!
- Совершенно верно, господин Мартин. Я не нуждаюсь в отдыхе. И могу продолжать отвечать на ваши вопросы, - ответила Энн.
- А посуду помыть ты мне поможешь? - радостно воскликнул Мартин.
- С удовольствием, господин Мартин.
Мальчик спрыгнул со своего высокого стульчика, поблагодарил мать за обед, взял со стола свою грязную тарелку и умчался с ней на кухню, забыв попрощаться с «важным гостем». Энн последовала за ним. Карл тоже покинул нас, вежливо поклонившись мне, и мы с Луизой остались наедине.
- Замечательный ребенок! - я отхлебнул чаю из своей чашки. - Он прямо как насто...
Я резко оборвал неудачную фразу, но Луиза прекрасно поняла, что я хотел сказать.
- Как настоящий? Но вообще-то, он настоящий. Реал, как вы говорите за пределами Утопии.
- Ребенок в нейронете с четырех лет? - удивился я.
- Мартин в нейронете с рождения. И это лучший мир, в котором он мог бы жить! Куда лучший, чем ваша «объективная реальность». Мы с Карлом решили, что он вырастет и проведет свою жизнь здесь.
Я не знал, что на это ответить. Ребенок, который никогда не увидит настоящего мира, потому что так решили его родители? Сделали за него выбор, который навсегда лишит его нормальной человеческой жизни? Это казалось мне каким-то безумием, чудовищным преступлением против личности. Не может же Эдвард Дарио допустить такое! Эксперимент не может длиться так долго, но... Мартину четыре года и он в нейронете с рождения? Неужели со старта эксперимента действительно прошло уже четыре года?!
- Но он же мечтает вырасти и полететь к звездам! - я едва не сорвался на крик. - Вы хотите лишить его этой мечты?
- Когда он подрастет, он, скорее всего, забудет об этой детской мечте. Если же не забудет, я создам для него такие звезды, о которых в вашем «реальном мире» никто и не мечтал! Это будет самый красивый космос для моего маленького космонавта!
- Но ведь это неправильно! Вы же лишаете его...
- Хватит! Любая реальность субъективна. Даже в вашем «реальном мире» люди живут своими иллюзиями. И некоторые рано или поздно это осознают. А если реальность субъективна, то разве имеет значение, настоящий ли мир вокруг тебя? Лучше быть бессмертными богами в субреальности, чем влачить жалкое существование в реальном мире. Наш ребенок никогда не узнает, что этот мир нереален. Именно по этой причине никому, кроме меня, не дозволяется творить в Утопии. А я делаю это только тогда, когда это не вызовет у ребенка лишних вопросов. Если вы считаете это аморальным или неправильным, то знайте, Николас, что ваше понимание «правильного» столь же субъективно, как и эта реальность!
- Вы сами слишком увлеклись своими иллюзиями, Луиза! Вы совсем забыли, что эксперимент «Biotronics» с нейронетом рано или поздно закончится, и потому всему вашему плану не суждено сбыться. Всех испытуемых отключат от нейронета, выплатят гонорар за участие, поблагодарят и попрощаются с ними. И вы вернетесь в реальность, которую так ненавидите, что готовы лишить своего родного сына нормальной жизни! Хотите вы этого или нет!
Луиза громко рассмеялась в ответ. Мне стало не по себе от этого смеха. Подобно Энн, лишенной эмоционального модуля, я не мог понять, что он означает, но интуиция подсказывала мне, что ничего хорошего.
- Нет, Николас, я не питаю иллюзий, - сказала Луиза неожиданно серьезным голосом. - Я самая трезвомыслящая реалистка во всем нейронете. И я знаю, что этот эксперимент никогда не кончится. Из нейронета нет выхода. Смиритесь с тем, что вы останетесь здесь навсегда.