Трудно описать, как развивались наши отношения и какой это был страшный процесс. Ричард продирался сквозь свои чувства и ощущения и пытался вычислить, какое все это имеет отношение к нам. Мне кажется, он принял тот факт, что я — его жена. Я постоянно говорила ему:
— Если тебя что-то беспокоит, если у тебя есть вопросы, задавай их. Я скажу тебе правду.
Очень часто те, кто приходил его навестить, не понимали, насколько важно говорить с ним серьезно. Он задавал вопрос, который казался им глупым, и вместо того, чтобы все спокойно объяснить, они начинали шутить.
Например, как-то раз он спросил:
— А где вечеринка? Куда все идут?
А ему ответили:
— Да это наверху. Мы там так оттягиваемся.
Я тут же вмешалась и сказала Ричарду, что никакой вечеринки нет. Такие вот шуточки только больше его путали. Я-то проводила с ним все время и знала, как важно каждое слово. Я думала, прежде чем ответить на его вопрос, научилась терпению. Но всем, кто общается с таким человеком, не объяснить, какой это сложный процесс, тем более что человек с виду выглядит совершенно нормальным.
Я была с Ричардом практически неразлучна. После того утра я уходила из палаты, только если он спал или к нему кто-то приходил. Причем когда он спал, я приклеивала скотчем записку на экран телевизора — сообщала, куда ушла и когда вернусь.
Я спускалась вниз, покупала в киоске то, что ему нравилось, — автомобильные журналы, сладости. Джеймс Мэй оставил ему «Авто трейд». Они оба обожали играть в покупку машин. Выбирали все, что им понравится. Но, увы, хоть я и клала журнал на самое видное место, он его даже не открывал. Это был не прежний Ричард Хаммонд, и я очень боялась, что ему прежним уже и не стать.
Как-то раз, вернувшись из киоска, я с удивлением увидела, что Ричард говорит по телефону. Он откопал у себя в сумке мобильный (батарейку я спрятала). А батарейку взял из моего мобильного.
Когда я вошла, он тут же закончил разговор и покраснел.
— С кем это ты? — спросила я как бы между прочим.
— Да так, с одним приятелем.
— Понятно. Хочешь посмотреть, что я купила?
Я стала показывать покупки, а о телефонном звонке больше не упоминала. Вскоре пришла медсестра, дала ему лекарство, и он заснул.
Как только он захрапел, я взяла телефоны и тихонько выскользнула из палаты. Включила оба, и мой тут же зазвонил. Это был редактор из «Миррор». Мы с ним постоянно общались после аварии, но сейчас он позвонил, потому что, как он выразился, «мы тут с Ричардом поболтали, и я хотел уточнить все с вами, прежде чем текст пойдет в печать».
Ричард говорил достаточно долго, и редактор успел сообразить, что с ним не все в порядке. Хорошо еще, что он поступил порядочно и связался со мной. Он пообещал ничего не печатать. Слава богу, остались еще честные журналисты!
Я отправилась искать Алекса. Он принес мне несколько пакетов с покупками. Я вернулась в палату, и тут меня охватила паника. Куда же мне спрятать одежду? Ричард так и не оставил безумной идеи сбегать за сигаретами, поэтому его ковбойские сапоги мне пришлось увезти в гостиницу — я дважды ловила его на том, что он надевал сапоги на пижаму.
Я зашла в ванную и закрыла дверь. У стены стоял матрац — я собиралась спать на нем на полу у кровати Ричарда. Я спрятала пакеты за матрацем.
Я вошла в комнату, и тут Ричард проснулся. Он так мило выглядел. Словно пропустил пару стаканчиков хереса. Он улыбался, был обворожителен и все забывал, но главное — он быстро уставал. Медсестры постоянно приходили мерить ему давление, температуру и так далее. Еще они непременно задавали ему вопросы. После их ухода его всегда клонило в сон.
Я попросила Элю привезти в Лидс девочек, а на Би-би-си нам дали машину с водителем. Зашел Алекс, сказал, что они уже подъезжают. Я побежала вниз их встречать. Я ужасно по ним соскучилась.